Мир снова и снова удивляется самоорганизации нашего общества. Действительно, вовлеченность и труд украинцев по разным направлениям впечатляет. На своем примере наши соотечественники доказывают, что есть много возможностей реализовать себя через помощь другим. Иногда благодаря каким-то факторам, но в большинстве своем - вопреки неурядицам. Ведь помощь тем, кто в ней нуждается во время войны (как защитникам, так и тем, кто из-за войны войны оказался в затруднении), - это не просто работа. Это то, что меняет наше общество.
Realist.online пообщался с волонетром, основателем фонда "Гуркит" Владиславом Самойленко.
– Расскажите о себе. Чем занимались до войны?
- Я являюсь экспертом по безопасности дорожного движения команды поддержки реформ, министерства инфраструктуры. А уже как неравнодушный киевлянин вместе с друзьями организовал и сопровождал к реализации, лет 5-6 назад, некоторые городские инициативы, связанные с безопасностью дорожного движения.
– Сейчас вы не только активный киевлянин, но и активный волонтер. Повлияло ли на вашу работу волонтерство?
– Очень повлияло, однако я вижу лояльность со стороны моих руководителей и коллег, они знали, что я вступил в терроборону в начале войны. И мне никаких рабочих задач не ставили, просто сохранили за мной рабочее место.
.jpg)
– А как тогда, собственно, началась ваша волонтерская деятельность?
– После того как я пришел в точку сбора ТРО нужно было еще некоторое время ждать распоряжений. Вместо этого я попросил дать мне разрешение поехать в Ирпень. Они были не против, единственное, что дали документ и попросили представляться солдатом терробороны. Так мы начали ездить в Ирпень, потом там же попали в окружение 5 марта.
– И тогда нужно было совмещать волонтерство со службой в ТРО?
- Впоследствии мне дали определиться, на чем я концентрируюсь: терроборона, ВСУ или гуманитарная помощь. Поскольку к тому времени я уже оброс определенными контактами в этой сфере – я продолжил помогать населению и военным.
.jpg)
- Вернемся к вашему волонтерскому пути. Я знаю, что все началось с Ирпеня. Как это было?
- Собственно, где-то 27 февраля, если я правильно помню, я написал своему товарищу из Ирпеня, являющемуся депутатом горсовета, с вопросом: "Чем мы можем вам помочь?». Он сказал, что им нужно все: от патронов, амуниции, наколенников, шлемов до продовольствия, медицины, обуви и теплых вещей. Мы стали искать. И первая машина, которую мы отправили, была 28 февраля. Потом каждый день мы ездили по 3-5 машин. Мы завозили туда определенную помощь, а обратно в освобожденных от вещей машинах вывозили людей. 5 марта мы ехали в Ирпень одним большим автобусом с целью эвакуировать оттуда больше людей, потому что интенсивность и близость российских обстрелов уже нарастала. Но, к сожалению, 5 (ред. ВСУ был взорван Романовский мост, с целью препятствования передвижению оккупантов) марта никого вывезти не смогли, да и сами выбирались 2 суток из Ирпеня. Из нашей колонны один автомобиль сгорел дотла, а несколько были иссечены осколками. Машин не было. Да и дороги тоже. Тогда уже стали помогать гражданским переходить через разрушенный мост. На обломках моста сделали из деревянных поддонов первую дорожку, по которой можно было передвигаться. Выносили пожилых людей из квартиры и помогали добраться до эвакуации. Это все продолжалось до апреля.
.jpg)
– Что было дальше? После Ирпеня?
– Далее мы сместили свой фокус в помощь военным. Мы ехали в Чернигов, а учитывая, что были обстрелы с трех сторон и взорваны мосты – это было очень сложно. Должны были передать как военную амуницию, генераторы, так и вещи медикам и гражданским. На большой город большие нужды.
А уж когда переместились на Донетчину, то здесь уже только военными занимались. Когда мы были на Черниговщине это было так: 40% военным 40% медикам остальные - гражданским, то с апреля и продолжая по состоянию на данный момент это 80%, если не 90%, это помощь военным. Генераторы, буржуйки, шлемы, бронежилеты… разнообразные форматы. Сейчас государство уже стало лучше выполнять свою функцию в поставке, но когда у бойца один комплект, а ему нужно быстро эвакуироваться из подбитой техники, с линии боя, то вещи не несут такой цены, чтобы ради них рисковать жизнью. Человеку главное выжить. Поэтому в таких условиях бойцы теряли очень многое. Наша задача возобновлять утраченное регулярно. Потому что государство это делает значительно дольше волонтеров.
- Сколько поездок с помощью было за время войны?
- Точно было 20 поездок в Донецкую область. С апреля по июль в режиме раз в неделю. С июля и по сей день где-то раз в две недели. Черниговщина где-то была в режиме 2-3 дня в Киеве и на 2-3 дня туда. Потому это десятки поездок… 30-40.
- Учитывая количество потребностей, фондов, волонтеров, нуждающихся… Существует ли взаимоподдержка с волонтерами других организаций? Помогают ли они друг другу?
– Конечно. Ведь количество военных увеличивается, запросов тоже. Если речь об отношениях между организациями – то когда у нас еще не было фонда, а была просто команда, то волонтеры из других организаций просто звонили по телефону и говорили: "Влад, у нас есть форма и есть для госпиталя полотенца, простыни и носилки. Нужно ли тебе такое?" И я выбирал: это нужно, это нет, а вот возьму через неделю. Поэтому да, между определенными сообществами и фондами существует взаимодействие. Мы помогаем друг другу. Есть одиночные волонтеры, которые не принадлежат к фондам, но они самостоятельно стараются помочь хоть одному бойцу или небольшому подразделению, то мы подставляем плечо этому волонтеру. Даже если финансово. Потому что мы хоть тоже зависим от донатов – у меня все-таки сбор идет быстрее.
– Какие ваши дальнейшие планы?
– Не расслабляться. Это наша обязанность не только перед родиной, но и перед людьми, которых уже нет. Не опускайте руки и делать то, что мы делали эти 9 месяцев. Это – основа.
