Все срастется! Исповедь врача-травматолога

Realist продолжает серию публикаций о столичных врачах и представляет историю врача-травматолога, который на правах анонимности рассказал, как новые технологии спасают жизни почти безнадежных пациентов, почему в больницах нет вакцины от столбняка и как люди страшно травмируются, хотя этого можно было бы избежать.

Как и многие другие люди моей профессии, стать врачом я мечтал с раннего детства. Правда, поступив в медицинский вуз, далеко не сразу определился с тем, в какой области мне бы хотелось специализироваться. На старших курсах один мой близкий товарищ начал специализироваться на ортопедии и травматологии, познакомил меня со своим наставником — врачом с большой буквы. И тогда я тоже захотел стать травматологом.

Травматология — это очень интересная область медицины. Просто задумайтесь: в скелете взрослого человека более 200 костей, огромное количество мышц, суставов, связок и сухожилий. Все это связано между собой и, если что-то из опорно-двигательного аппарата выходит из строя, то человек уже не может чувствовать себя полноценно. Ставить людей в прямом смысле слов на ноги — это большая ответственность, потому, выбирая профессию врача, нужно понимать все риски, быть готовым постоянно развиваться и, само собой, много практиковать.

Сотни часов в операционной

Я работаю врачом-травматологом пять лет. Сейчас практикую в одной из государственных киевских больниц: веду постоянный прием, дежурю в травматологическом пункте и провожу оперативные вмешательства. До моей первой серьезной самостоятельной операции я ассистировал сотни, а, может, и тысячи раз. Также до этого были несложные хирургические вмешательства, но первого пациента, которого я оперировал самостоятельно, буду, наверное, помнить всю жизнь.

Это была 76-летняя бабушка, которую доставили к нам по «скорой». Она получила серьезную травму, необходимо было менять тазобедренный сустав. Такие операции в травматологии и ортопедии считаются одними из самых сложных, поскольку всегда есть риск, что организм не примет искусственный сустав, да и сама его установка — очень кропотливая и ответственная работа. При этом людям старшего возраста, которым, в том числе, может быть противопоказан общий наркоз, нельзя быть малоподвижными, потому как в организме в таком случае могут происходить застойные явления, когда жидкость собирается в легких, в области сердца и т. д.

Тогда решение оперировать принимали родственники пожилой пациентки. Хорошо помню, как я шел в операционную и заметно нервничал. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают: все прошло успешно и бабушка, насколько мне известно, сейчас ведет активный образ жизни.

Один на один с травмпунктом

Система работы в отделениях травматологии устроена так, что в сутки в травмпункте должен дежурить один из врачей. Смена считается сложной, если за 24 часа ты оказал помощь приблизительно 50 пациентам. У меня как-то было дежурство, когда за сутки пришлось принять более 80 человек. Да, это очень утомительно. Особенно, когда ты весь день принимал людей, ночью хочешь прилечь хотя бы на 15 минут, чтобы просто прислониться к подушке, но не можешь — больные продолжают поступать. В травмпункте, повторюсь, один врач. И этот врач — ты. Встаешь, отбрасываешь к чертям усталость, делаешь то, что должен.

Но самое ужасное — это даже не сложные суточные дежурства. Жуть, когда на них тебе приходится выбирать, в каком порядке будешь оказывать помощь только что прибывшим пациентам. У меня была ситуация, когда привезли мужчину в коме с переломом черепа, а одновременно с ним поступил парень со сложнейшим переломом и надо было спасать конечность. Ты разрываешься, а рядом кричат родственники этих больных.

Кстати, насчет родственников. Лично мне кажется, что всякие нападки со стороны родных пациентов — это, в первую очередь, вина самих врачей. Крайне редко попадается кто-то совсем неадекватный. Чаще бывает, когда сами врачи, в том числе, от усталости, могут как-то резко ответить, из-за чего у близких пациента тут же начинается истерика. Я всегда стараюсь сохранять трезвый рассудок и не поддаваться эмоциям.

Новейшие технологии

В наше отделение попадают пациенты от 14 лет. Самым юным больным, которого оперировал лично я, был ученик старших классов, который занимался футболом и во время одной из игр получил травму колена. Подростку пророчили хорошую спортивную карьеру, мы провели операцию с использованием его собственных сухожилий, прошло время и сейчас парень снова играет в футбол.

Слава Богу, наука не стоит на месте: многих пациентов, о которых еще 10 лет назад говорили «безнадежный», сейчас можно вернуть к полноценному образу жизни.

К примеру, мы используем технологию наращивания костей. После сложных осколочных переломов вживляем в поврежденную кость специальный титановый штифт, при движении поврежденные участки кости начинают тереться друг о друга, а в месте их трения появляется костный мозоль, который и позволяет скрепить перелом. Если выражаться совсем грубо, то штифт мы используем как шампур, а кость — это вроде как шашлык, который нанизывается на титан.

Подручные средства

После многих лет работы в травматологии могу с уверенностью сказать, что довольно часто, да что там, очень часто, люди получают травмы по собственной неосторожности. Где-то полгода назад к нам поступила пациентка с травматической ампутацией нескольких фаланг пальцев на руке. Знаете, как произошло это несчастье? Она делала сок на соковыжималке и что-то пошло не так.

А буквально на днях группа студентов привезли своего друга с ужасно распухшим пальцем. Оказалось, что парень не мог снять перстень, крутил его, вертел, а потом вычитал где-то, что для снятия кольца маленького размера нужно распарить палец. Процедура, которую я настоятельно не рекомендую повторять, естественно, не помогла, и тогда студент обратился в больницу, где ему, по словам компании, не смогли помочь.

Когда же парень добрался до моего кабинета, было уже около четырех утра. Я как только ни старался снять перстень — все было тщетно. Даже специальные кусачки его не победили — металл оказался слишком прочным. Время у пациента шло на минуты — еще бы, буквально, полчаса и с пальцем точно можно было бы прощаться.

Тогда я вызвонил представителей хозблока больницы, которые, к счастью, оперативно доставили в травмпункт болгарку. Пришлось на свой страх и риск разрезать с ее помощью горе-кольцо. Палец удалось спасти — парень, надеюсь, больше не будет экспериментировать с украшениями не по размеру.

Нехватка вакцин

Со сменой власти в нашей больнице ничего особо не поменялось. Основные медикаменты, вроде димедрола и анальгина, есть. Также всегда в наличии перевязочный материал, перчатки и шприцы. Лекарства в послеоперационный период покупали и покупают сами больные. Врачи продолжают самостоятельно обеспечивать себя халатами, операционными шапочками и специальной обувью.

Чего не хватает? Много чего. Но первое, что очень нужно, а его нет, — это вакцины от столбняка. Конечно, они продаются в аптеках, но не во всех. И бывают случаи, когда такой укол действительно может спасти жизнь. Но государство почему-то не обеспечивает нас этим важным препаратом. Возможно, это из-за того, что сами мы такую вакцину не производим, а закупать за границей — это, естественно, дороже, чем просто игнорировать проблему отсутствия такой вакцины.

Зарплаты у врачей все еще мизерные. Заведующий отделением, кандидат медицинских наук с многолетним стажем получает, с учетом выслуги лет и высшей категории, около 6 тыс. грн. Молодые врачи, которые только пришли из интернатуры, имеют ставку в 2,5−3 тыс. грн.

Стоит ли, зная такое положение вещей, отвечать на вопрос о так называемых благодарностях? Да, врачей все еще благодарят за хорошую работу, в том числе деньгами. Никаких конкретных сумм при этом лично для меня не существует. Я работаю в государственной больнице, куда попадают пациенты с самым разным достатком: если кто-то из них захочет отблагодарить — хорошо, если нет — тоже вполне нормально.

Иллюстрации к тексту: Таша Шварц.