460 км от Широкино под Мариуполем — и до Станицы Луганской. У этой линии фронта, на «крайних» землях, подконтрольных Украине, живет 485 тыс. человек. Еще несколько сотен тысяч находятся на территории «ЛНР» и «ДНР».
Realist изучает, как живется на переднем крае обороны тем, кто стоит на ее защите, и тем, кто здесь родился и вырос.
Дорога на передний край Светлодарской дуги разбита временем и военной техникой. Чтобы попасть к рубежу, нужно пересечь несколько блокпостов и линий обороны ВСУ.
Похоже, после «дебальцевского котла» военные окопались на этом направлении капитально. По обе стороны трассы мелькает вереница траншей и огневых точек. С дороги гражданским лучше не сворачивать — поля нафаршированы минами.
Бойцы говорят: позиции ВСУ на Светлодарской дуге, как заноза для сепаратистов. Войска в этом укрепрайоне потенциально угрожают тылам «ДНР». «Вяжут» по рукам и ногам сразу несколько бригад и подразделений двух «народных республик».
— С конца лета они активизировались, — рассказывает Realist`у Ваня из 54-й бригады. — Главная их цель — Углегорская ТЭС (самая мощная на Донбассе. — R°) и Мироновская ТЭС.
По словам бойца, разведка периодически докладывает: в телефонных переговорах противник до сих пор грезит пойти дальше — на Бахмут и Попасную (крупный железнодорожный узел в Луганской области. — R°).
— Хотя это все — пьяный базар, — машет рукой Ваня. — В реале все понимают, что их уже в Мироновке, Луганском и Светлодарске будет ждать большой облом.
Школа жизни
Тр-р-р, тр-р-р, пах-пах! — в обеденное время где-то рядом, в поле, сонно работает стрелковое оружие.
Под эту неприятную барабанную дробь на пороге школы поселка Луганское, или Луганка (тут 2 783 жителя. — R°), спокойно собирается группа ребятишек. Дети громко смеются. Их отправляют на каникулы в Одессу.
После того, как по Луганке потопталась война, на мелкие перестрелки здесь не обращают внимания. Ситуация обостряется по ночам, когда в бой вступают крупнокалиберные пулеметы и минометы.
Школу Луганки серьезно изуродовали артобстрелы в 2015-м. Здание стоит на окраине поселка, фактически на переднем крае Светлодарской дуги. Дальше только поля и линия фронта.
Когда интенсивность боев пошла на убыль, учебное заведение привели в порядок: выбитые окна заменил католический благотворительный фонд Caritas; деньги на новый компьютерный класс нашел глава Донецкой военно-гражданской администрации Павел Жебривский.
Дети, едущие в Одессу, выглядят счастливыми. Пережив обстрелы и затяжные прятки в подвалах, они безумно рады оказаться у моря. Пусть даже поздней, промозглой осенью. Понимая, что придется возвращаться обратно, все, как один, просят «дяденек» остановить безумие.
Всего в Луганке 800 детей. Каждый пятый — дошкольного возраста. Все они знают, что такое война. И, если позволит судьба, где-нибудь в середине XXI века подробно расскажут о ней своим детям и внукам.
— То стреляют, то не стреляют, — размышляет первоклассник Богдан. — Хотим мира уже…
— Иногда во время учебы гасят, — перебивает его шестиклассник Женя Жаронкин. — Но сейчас у нас каникулы. Уезжаем в лагерь. Так что там спокойно отдохнем.
Зона бедствия
Свои самые черные дни и месяцы жители Луганского запомнят до конца дней: смерть от снарядов и пуль, отсутствие газа, электричества и продуктов. Сегодня здесь живут с робкой верой в то, что острая фаза боев больше не повторится. Прямо у линии фронта стараются наладить хоть какое-то подобие мирной жизни.
Пробелы в работе областных и центральных властей заполняют волонтеры и международные организации. Сюда даже темной ночью найдут дорогу сотрудники Красного Креста, чехи из People in Need (благотворительная организация «Человек в беде»), норвежцы из NRC (Норвежский совет по делам беженцев), представители ЮНИСЕФ и ООН.
Самое актуальное сейчас – отопление. Привозим топливные брикеты. Помогаем теплыми вещами, продуктами, лекарствами. Оказываем психологическую помощь деткам. Есть у нас отдельная программа по восстановлению разрушенного жилья и соцобъектов.
По данным Валентина Бебика, национального координатора «Caritas Украины», с началом войны на Донбассе только эта международная организация потратила € 24 млн на нужды буферной зоны. «300 тыс. человек получили адресную помощь и сash-гранты», — добавляет он.
Сколько вкладывает украинское государство в восстановление Донбасса и сколько осваивается по факту денег, понять сложно. Летом Петр Порошенко подписал закон, позволяющий направить в регион 3 млрд грн. Непосредственно на ремонт и реконструкцию социальных объектов должны были выделить треть суммы: в частности, на реконструкцию 21 опорной школы, восстановление 23 амбулаторий и 29 детских садов.
Но, как показывает практика, до самых проблемных населенных пунктов доходит совсем немного бюджетных денег. По данным Галины Неледвы, секретаря Луганского поселкового совета, из 6 млн грн в этом году был освоен фактически 1 млн. Их выделил Артемовский райсовет.
— Восстанавливали школу и садик, — рассказывает она. — Сейчас большие проблемы с медпомощью. На месте разрушенной больницы есть амбулатория (здание привел в порядок фонд «Сaritas Краматорск». — R°). Два раза в неделю приезжает из Светлодарска врач, который принимает там пациентов. В экстренных случаях нужно ехать в Светлодарск. За помощью часто обращаемся к военным медикам.
Крестный путь
Несмотря на все ужасы происходящего, жители Луганского улыбаются и смеются. Улыбки на лицах детей, улыбки на лицах взрослых и стариков — учитывая отсутствие бронежилета и каски, это — их лучшая защита. Чтобы не сойти по одиночке с ума, люди собираются вместе.
От обстрелов и стрессов водка не спасает. Мы много общаемся. С началом войны все стали сплоченнее, доброжелательнее. Помогаем друг другу. Появились солидарность, сочувствие.
О том, сколь велико было отчаяние на пике обстрелов, метафорично поясняет Галина Неледва: «Знаете, такое впечатление, будто крылья обрубили. Не знаешь, куда бежать, где прятаться».
Для Галины — это вторая война. В начале 80-х с мужем-инженером она была в Ираке. Там было проще. Когда иранские самолеты приближались к границе, звучала сирена. Люди хотя бы успевали прятаться в бомбоубежище.
На Светлодарской дуге продолжают стрелять без предупреждения. Слово «перемирие» здесь в лучшем случае вызывает горькую ухмылку.
— Пули летают и днем, и ночью, — рассказывает Неледва. — Особенно на окраинах поселка. Во двор, в огород опасно выходить.
На нелепый, в общем-то, вопрос — Ну, как вы тут? — местные чаще всего отвечают: «Пока еще живы, слава Богу!».
Всевышнего здесь упоминают не ради красного словца. В Луганке уверены: их оберегает сильный ангел-хранитель. Наблюдает за происходящим с куполов здешней церкви Покрова. Не разрешает стереть поселок с лица земли.
В вере на передке мало метафизики. Это — вопрос усилия. Когда нет помощи от властей, люди делают, что сами могут: идут в церковь, молятся, прикрывают детей своими телами. Или же выстраивают защиту из 14 крестов вдоль всей линии разграничения, как это сделали здесь католические священники.
Кто-то верит, что этот крестный щит — самый прочный из всех рубежей обороны. Он воссоздает 14 этапов страданий Спасителя.
Первый: Иисуса осуждают на смерть.
Второй: Христос берет крест на плечи.
— Тр-р-р, тр-р-р, пах-пах, бу! — звучит вместе с молитвами в донбасской степи.
Третий: Иисус падает в первый раз…
Голоса «зоны»
Что говорят украинцы, живущие на линии фронта
Стреляют каждый день. Каждую ночь канонада слышна. 22 августа 2015-го, в 10 часов вечера, у меня во дворе два снаряда упали. Полетели шифер, окна, забор. Война надоела. Очень. Ничего не хочется. Хочу просто лечь и нормально выспаться.
Анна Семенец
До сих пор бывает, что по подвалам сидим. ОБСЕ только регистрирует обстрелы, но мало что меняется. Я раньше строителем работала, построила половину Светлодарска. Теперь вот пенсия 1 тыс. 200 грн. Ни на что ее не хватает.
Лидия Руднева
Каждый день стреляют. Слава Богу, хоть не по хатам, как раньше. У меня соседа убило. «Град» прилетел ночью 26 января 2015-го. Мой дом пострадал. Когда идут обстрелы, у нас нет планов на будущее. Каждый день играем в какую-то смертельную рулетку. Там (на мирных территориях Украины. — R°) люди не понимают, что тут творится. Приезжайте, поживите хотя бы двое суток, и все поймете.
Михаил Ивасенко
Стреляют и день и ночь. Живем в страхе. Кто стреляет? Да кто ж его знает. Вчера 20 раз Луганку обстреливали. Не знаем, что нам делать. Вот скажите, за что мы страдаем?! Все жизнь работали на Украину, теперь получили. Никому мы не нужны.
Елена
Каждый день стреляют. И автомат, и крупнокалиберные, и гранатометы бывают. Пора идти на мирные переговоры. Должны приехать в Донецкую или Луганскую область и определиться, чтобы прекратить эту ерунду. Что-то надо делать. Пусть как-то ту территорию определят. Танки вот новые делают. А толку? Люди гибнут.
Николай Васильевич
Как живем? Классно! От моего дома до позиций «ДНР» километр. Третий год никуда не отлучаюсь от своей хаты и подвала. Мимо моего дома с начала войны техника проехала со всеми радугами, флагами и эмблемами. И туда летит и сюда. Красота! Музыка!
Виктор Близнюк
