Прогулки по воде. Как живут "рыбокопы"

Один день из жизни Госрыбагентства

Во дворах на улице Сечевых Стрельцов в Киеве стоит дореволюционное двухэтажное здание небесно-голубого цвета. Сто лет назад в этом доме находился один из крупнейших в мире рыборазводников, здесь выращивали аквариумных рыбок. Табличка на входе гласит, что ныне это Государственное агентство рыбного хозяйства.

Около 9 утра понедельника встречаемся тут с Яремой Коваливым — главой этого учреждения. Сегодня этот высокооплачиваемый в прошлом юрист и бывший член совета директоров компании «Arricano Real Estate plc», построившей столичный ТРЦ «SkyMall» и еще пять торговых центров в разных регионах Украины, сменил привычный дорогой костюм на форму рыбоохранного патрульного.

Следующие несколько часов мы проведем с ним на Киевском море, вылавливая браконьеров и параллельно разговаривая о реформе отрасли, «рыбокопах», старых знакомых в новом амплуа и личной мотивации оставаться на этом посту.

В дороге

Большая часть беседы пришлась на путь туда и обратно. С удивлением понимаю, что вместо Range Rover’а, задекларированного Коваливым, поедем на служебной «Skoda». Оказалось, что на джип у Ковалива выписана доверенность, однако он им не пользуется.

Фотограф Олег вспомнил, что раньше журналистов на рейды возили на внедорожнике Mitsubishi L200.

— Мы отдали джип инспекторам, а они его угробили. Когда их увольняли, то большая часть техники была уничтожена, — сетует Ковалив. С финансированием всегда были проблемы, потому бывшие сотрудники ремонтировали машины и лодки за свой счет. А когда уходили — поснимали свои запчасти. Если что-то и осталось на ходу, то в бензин насыпали «сахар».

В новый рыбпатруль набрали 45 человек. Старым сотрудникам предложили подавать свои кандидатуры наравне с другими. Таких прошло только семеро. Ковалив пришел в Госрыбагентство в апреле 2015-го. Говорит, что вначале пытался найти контакт с существующими рыбинспекциями, но через два месяца стало понятно, что нужна полная перезагрузка системы.

* * *

Во время разговора то и дело вспоминается Херсон. По ходу рассказа создается впечатление, что это маленькая Колумбия времен Пабло Эскобара по рыбному промыслу. Тут тебе и черный рынок, «решалы», рейдерство, сеть осведомителей и серьезные разборки, благо пока без жертв.

Но проблемы не только там. Был случай, когда рыбинспектору подорвали служебную «Ниву». Растяжку с гранатой поставили неумело, потому он остался жив. Лоббисты на местах упорно сопротивляются реформе, например, им удалось через суд остановить конкурс по набору руководителей в новый рыбный патруль. А к Коваливу регулярно приходят с настойчивыми рекомендациями назначить нужных людей в различных регионах.

Ковалив считает общественников своими союзниками в борьбе за изменения в рыбном хозяйстве. На каждом участке проведения реформы они помогают сохранять прозрачность процесса и внедрять нововведения. Но некоторые активисты в своем желании изменений настойчиво требуют в принципе юридически невозможных действий. Бывает и хуже, в частных случаях — пытаются угрожать и запугивать. Тогда складывается впечатление, что руками «активистов» свои интересы отстаивают совсем другие люди — все те же «лоббисты».

Фамилии глава Госрыбагентства сознательно не называет, но уверяет, что по всем подобным инцидентам он обращается в правоохранительные органы.

— Я начинаю каждый день не с кофе, а с чтения смсок с объяснением, что мне будет и за что. Отношусь к этому с пониманием — люди хотят изменений. Но некоторые способы достижения целей вызывают вопросы. Пришел как-то один активист в агентство и говорит: «У вас есть все полномочия, чтобы назначить такого-то человека заместителем руководителя Херсонского территориального управления. Пока вы не назначите — мы отсюда не уйдем».

Таких историй у Ковалива очевидно предостаточно, но мы решили прерваться на несколько вопросов о том, чем же все-таки занимается возглавляемая им структура.

— Что происходило с отраслью в тот момент, когда Вы только появились в агентстве полтора года назад?

— У меня в кабинете есть весьма обшарпанное кресло, оно там стоит много лет. Каждый раз, когда я в него сажусь, то говорю: какое кресло, такая и отрасль. За что не брался — все было проблемным. На чем мы сконцентрировались в первую очередь: неработающие органы рыбоохраны, по сути, отсутствие достоверных данных об объемах вылова, рыбных запасах, проблема закрытости деятельность агентства.

Мы предложили создать открытый реестр рыбных объектов, чтобы понять какие водоемы сданы в аренду, на какой срок, какие свободны. Пытаемся внедрить электронную систему, как в Норвегии. Она позволяет в онлайн-режиме сдавать отчет об объемах улова. Как это выглядит: судно выходит на воду, поймали 100 кг судака, рыбак заходит в приложение на смартфоне и вводит туда эти данные.

— Какой объем рынка рыбы в Украине?

— Мы не знаем, сколько фактически вылавливается рыбы, можем только экспертно предполагать. Если объем официального вылова за 2015 год составил 80 тыс. тонн — это аквакультура (рыбное фермерство), промышленный вылов, вылов в морях — то реальная цифра составляет не менее 200 тыс. тонн. Если учитывать, что тюлька в сезон стоит 2 грн/кг, а судак 100 грн/кг, то выходит, что средняя цена килограмма рыбы — 40 грн. Так что в общем рынок составляет около 8 млрд грн в год.

Когда-то коллега из Болгарии говорил: вы знаете, у нас в стране рыбаки — самые бедные люди. Только у них все родственники имеют хорошие дома и машины. Также и у нас, если мы приедем к рыбакам, то это выглядит достаточно скромно, но реальное состояние тяжело оценить. Браконьерство точно очень прибыльно, потому как ты не получаешь никаких разрешений, не платишь ренты. Единственные твои траты — это топливо и коррупция.

Аквакультура — это достаточно ресурсоемкий затратный бизнес. Окупаемость выходит на третий год. Если ты можешь на рынке купить браконьерскую рыбу за 15 грн, то кто купит фермерскую, когда только себестоимость ее выше. Так что борьба с браконьерством — это не только защита окружающей среды, но и поддержка легального бизнеса по выращиванию рыбы.

— У нас есть монополисты в рыбном секторе?

— Что интересно, в нашем секторе нет больших промышленников; это средний и малый бизнес. Для себя я сравниваю эту ситуацию с тем, что было в сельском хозяйстве 15 лет назад, когда не было больших агрохолдингов, в основном существовали разваленные колхозы, подсобные хозяйства, которые системно не обрабатывались. Потом началась консолидация, появились крупные предприятия, которые сейчас у всех на слуху.

То же самое у нас в рыбном хозяйстве: много мелочи, пару середняков и никто не занимается системно этим вопросом. То есть, у нас нет своих «Гавриловских курчат» или «Мироновского хлебопродукта», хотя это тоже белок, как курятина. Поэтому, если кто-то появится из больших бизнесменов и будет использовать современные способы выращивания рыбы, то это будет достаточно успешный проект.

— Есть ли интерес к отечественной рыбной промышленности у иностранных компаний?

— Очень многие украинские и иностранные бизнесмены рассматривают возможность зайти на наш рынок. Есть, понятное дело, общеукраинские объективные проблемы, из-за которых они не начинают инвестировать, но достаточно активно изучают рынок и перспективные направления.

Это как с землей — у нас одна из наибольших площадей чернозема. То же и с водными пространствами. Поэтому это очень интересное направление, на которое пока не обращали достаточно внимания. К нам приезжали французы и латыши. Не могу сказать, что есть какая-то конкретная причина, из-за которой они не заходят. Все сейчас на этапе изучения, разработки бизнес-плана, нахождения самых лучших мест, где можно выращивать.

Аннексия хамсы

Оккупация Крыма крайне негативно отразилась на украинской рыбной промышленности. По оценкам экспертов, официально до весны 2014 года объем вылова составлял приблизительно 250 тыс. тонн в год. Сейчас же — в лучшем случае треть этой цифры.

После аннексии полуострова Украина практически потеряла два стратегически важных ресурса — это океанический флот и хамса. Корабли на сегодняшний день удалось отстоять, с рыбой сложнее.

Обо всем по порядку. Хамса — это мелкая, но жирная рыба, из которой производят рыбную муку. Она, в свою очередь, нужна для выращивания высокоценных пород рыбы — лососевых и осетровых. В наших широтах хамса обитает преимущественно в районе Керченского пролива, доступа к которому украинские промышленники в силу объективных причин не имеют в таком объеме.

Сейчас купить эти корма отечественные рыбные фермеры могут только за границей. Так как расчет за комбикорма происходит в валюте, украинский лосось и осетр стали для нашего рынка в прямом смысле «золотой рыбкой».

Океанический флот — ещеодна болезненная тема для главы Госрыбагентства. Суть его рассказа вкратце выглядит так: в Советском Союзе был крупнейший в мире рыболовецкий флот — 254 судна. Разгадка в том, что эти корабли имели двойное назначение: в случае начала полномасштабной войны судна становились военными базами, раскиданными по всему миру, с большими запасами топлива и человеческим ресурсом.

После развала СССР этот флот достался Украине. Содержать его без постоянных дотаций оказалось сложной задачей. Состоянием на 2015-й от крупнейшего в мире океанического флота осталось четыре корабля. Все они находятся во фрахте иностранных компаний. Украина получает от них только арендные платежи.

Три судна совершали вылов возле берегов Новой Зеландии, одно — около Мавритании.

Руководители предприятий, на которых числились корабли, находились в Крыму. После аннексии Крыма директор компании, крымчанин, перевел счета для фрахтовочных платежей в Россию. Когда украинская сторона начала действия для возобновления контроля над предприятиями и кораблями, они внезапно конфисковали один корабль в счет погашения задолженности.

По такой же схеме Украина могла попрощаться и с остальными тремя суднами. Но в Новой Зеландии решили изменить требования к промыслу суден в своей экономической зоне. По новым правилам, судно, которое хочет продолжать вылов после 1 мая 2016 года, должно временно поменять флаг с определенной страны на новозеландский.

— Поскольку разрешение на смену флага может выдать только Украина, фрахтовщик начал с нами разговаривать. Но у них был один предмет разговора: вы нам должны по договору обеспечить все необходимые документы, чтобы судно продолжало работать, нам нужно от вас разрешения на смену флага, но больше мы с вами ни о чем дискутировать не будем, — рассказывает Ковалив.

За четыре месяца переговоров украинской стороне удалось добиться ряда уступок: повышения платы по фрахту, уменьшения срока аренды, отмены насчитанных задолженностей. Сейчас Госрыбагентство пытается вернуть конфискованный корабль через цюрихский арбитраж.

— Впервые за 19 лет мы вышли на прибыль, еще и заплатили неожиданно для государства 13 млн грн дивидендов. Одно из суден мы забрали у них из фрахта и передали понятной компании с еще более высокими ставками. Сейчас у нас цель полностью прекратить работу с этим контрагентом, — резюмирует рассказ руководитель Госрыбагентства.

В гостях у Сетки

Приезжаем на место назначения — небольшую базу возле поселка Сухолучье. Здесь недалеко находится «второе Межигорье» экс-президента Виктора Януковича. Местные говорят, что при нем тут браконьеров не было. Как, вероятно, и других живых существ, не имеющих на то разрешения от охраны беглого гаранта.

В «логове рыбокопов» нас встречает общая любимица по кличке Сетка. Питается она речными моллюсками, которых выгрызает из конфискованных браконьерских сетей. Она тут на равных правах с остальными бойцами.

Контингент пришедших в патруль достаточно разноплановый: есть ихтиологи, экологи, сотрудники уголовного розыска, бойцы, прошедшие АТО. И одна девушка. Всего 40 человек, пятеро на данный момент покинули ряды патруля по разным причинам.

Зарплата патрульного сейчас составляет 4,5 тыс. грн. При наилучших раскладах — 6 тыс., в планах — поднять до 10 тыс.

За главного здесь Владимир Мухин — начальник Киевского рыбоохранного патруля, в прошлом следователь. Он и поведет наш катер в сегодняшний рейд. Пока разогреваются моторы, просим Мухина рассказать об опасностях работы патрульного:

— Как-то задерживали ночью двух нарушителей на дорогой мощной лодке — ловили электроудочкой, которая настраивается ультразвуком на определенный вид рыбы, влияет на ее нервную систему. Рыба парализована и всплывает кверху. Оказалось, что это два бывших сотрудника ГАИ. Во время задержания сбросили в воду рыбинспектора, но убежать мы им не дали.

Рассказывая историю про «активистов», вспоминает, что и в окрестностях столицы хватает рыбных феодалов.

— Был у нас случай, когда один из арендаторов большого водоема в 20 га в Мироновском районе решил его спустить без разрешительных документов и выловить рыбу. Когда отрабатывали территорию, то к нам пригнали около двух десятков «титушек». Потом, когда общались уже после завершения конфликта, они говорят: нас даже милиция так не строила, как вы построили, — рассказал Мухин.

Патруль работает на воде всего четыре месяца. За это время выявлено около 400 нарушений, передано в суд дел на 1 млн грн ущерба. При должной работе судебной и исполнительной системы эти деньги поступят в бюджет.

Пришло время понаблюдать за работой «рыбокопов» лично.

По закону же

Пока мы бороздим просторы Киевского моря в поисках нарушителей, Ковалив рассказывает, что штраф за нарушение правил рыбной ловли сейчас составляет 34 грн, для рыболовецких предприятий - 1700 грн. Госрыбагентство инициирует повышение этих цифр в десятки раз.

Подъезжаем к первому «клиенту». Рыбак на утлой резиновой лодке с легким испугом наблюдает за двумя несущимися в его сторону катерами. На носу нашего судна сидит патрульный в балаклаве — молодой парень, год назад окончивший аграрную академию.

— Киевский рыбоохранный патруль. Вылов рыбы запрещен на этой территории. Собирайте снасти и идите к берегу.

— Так по закону же только на зимовальных ямах нельзя, — оправдывается мужик. — К нам тоже подходила рыбоохрана, говорила не выплывать на ямы, а ловить в плавнях.

После профилактической беседы, с объяснением правил лова лично от главы Госрыбагентства, двигаемся дальше.

— Это одна из больших проблем. Закон принят, кодекс есть, где-то в интернете можно найти при желании. Но вот у таких простых рыбаков вряд ли есть к этим документам доступ, как им узнавать о нововведениях?

— У нас есть идея выпустить флаеры, где будут прописаны нерестовые запреты, какую рыбу нельзя ловить, какого размера. С другой стороны, нанести карту с обозначенными запретными зонами. И раздавать населению.

— Как обстоят дела с финансированием?

— Посмотрим, какой бюджет будет проголосован. На следующий год мы просили выделить нам на всю Украину 140 млн грн на закупку новых машин, лодок, приборов ночного видения. Пока этого в бюджете нет. Позитивно то, что там предусмотрено нормальное финансирование на обеспечение топливом.

Я думаю, что если нам сохранят те же объемы, то мы сможем ребятам поднять зарплату. В этом году у нас было только 15 млн грн на пилотный проект рыбоохранного патруля в Киеве и Киевской области. На уровне комитета и министра есть абсолютная поддержка. Я думаю, нам выделят определенный объем финансирования для того, чтобы запустить патруль. Потому что все понимают, насколько это необходимо, и в масштабах государства — это не та сумма, которую нельзя найти.

Трое в лодке, не считая ружья

Следующие две лодки, остановленные нами во время рейда, уже металлические и с мотором. В каждой сидит по три человека.

С первой партией браконьеров разбираемся быстро. Вначале они рассказывают о том, что не видели запрещающих табличек, проверяют у патрульных документы. Но в конце концов соглашаются, что нарушили, выпускают двух щук и записывают номер «горячей» линии, чтобы в следующий раз узнать о разрешенном месте для лова.

Вскоре встречаем похожую лодку.

— Мы ж ничего не словили, — смеются рыбаки. — Ноль. Может вы подскажете, где рыба ловится?

— Мы скажем, где браконьеров ловят, — отвечает Ковалив. — Собирайтесь и к берегу. У вас оружие на борту?

— Спортивное. Даже не расчехляли. Хорошо, что вы подъехали, а то мало кто может подойти.

— Удостоверение на управление плавсредством есть? Нет. Товарищи, мы вас здесь не видели. Целый букет нарушений. В следующий раз пойдете по полной программе.

Эта встреча была достаточно показательной. По закону и на бумаге рыбпатруль имеет право на ношение оружия. Но вот в реальной жизни мы встретились лицом к лицу с вооруженными браконьерами, имея в арсенале пару весел и выданную мне под честное слово спецназовскую шапку.

Как оказалось, дело тут не в самоуверенности либо же излишней смелости патрульных. Просто их табельное оружие все еще проходит экспертизы и проверки после бывших сотрудников рыбинспекции.

Жертвы науки

По дороге на базу встречаем настоящий небольшой корабль — это ученые. Они проводят исследования по количеству рыбы на участке, проверяют, насколько она здорова и готова к зиме.

Видавшее виды судно вмещает экипаж из трех-четырех человек, и по ошибке их вполне можно было бы принять за местных пиратов. Только во время разговора понимаешь, что эти уставшие люди в замусоленных фартухах — действительно ученые.

Главный на борту — Сергей Владимирович, после отчета о сезонной миграции щуки и судака, жалуется на рыбаков-любителей, мол угрожают, режут сети и не подпускают к зимовальным ямам.

В ящиках на судне много рыбы.

— Что это у вас? — неодобряюще спрашивает Ковалив.

— Лещ, толстолобы.

— Сколько?

— Где-то около 300 кг.

— И так каждый день?

— Прошлый раз было 120, перед этим 620. Выходим на воду на два дня, последний раз еще первого числа.

Увиденное явно не по душе Коваливу. Он отдает команду возвращаться на лодки. Вдогонку нам ученые просят главу Госрыбагентства пообщаться с администрацией Зоны отчуждения на предмет разрешения любительской рыбной ловли в их «владениях». Мол, уже давно радиологические исследования показывают, что рыба чистая.

Ковалив обещает разобраться и уже на порядочном расстоянии от корабля объясняет, свидетелями какой сцены мы только что невольно стали:

— У нас давно длится эта дискуссия с «наукой». Такие объемы вылова для исследований им не нужны. Все понимают, что они эту рыбу используют, чтобы каким-то образом выживать. Финансирование науки у нас уже несколько лет 800 тыс. грн в год, при том что на их зарплаты и оплату коммунальных услуг нужно как минимум миллионов семь. Вы общались с этим мужчиной, квалифицированным специалистом. Очень не хотелось бы потерять его для науки. Получается сложная дилемма.

Главный над «рыбокопами»

Перед тем как попрощаться с патрульными, перебрасываюсь парой вопросов с их начальником Владимиром Мухиным.

— Вам здесь предлагали когда-то взятки и если да, то в каких размерах?

— Есть случаи, когда предлагают 100−200 грн, «разрешите мы здесь половим и отпустим». Бывают более значительные суммы, чтобы разрешить промышленный вылов. Иногда предлагают конкретную сумму в несколько тысяч гривен, иногда спрашивают: а сколько вам надо? Мы естественно отвечаем, что нам ничего не надо. Мы здесь для того, чтобы навести порядок.

— Получается?

— Если есть конкретная информация, патруль выезжает на 2−3 дня, ночует в лодках, чтобы поймать нарушителя. Потому что словить его нужно именно с орудием лова и незаконно добытой рыбой. Если нарушитель видит патруль, то сразу выбрасывает сети и улов — доказать ничего невозможно.

Сталкивались с таким случаем, когда был рейд ночью, использовали тепловизор, засекли за километр, они нас увидели, стали на глиссер и ушли — мы их не догнали. Как потом оказалось, у них тоже есть тепловизоры, и они нас видели издалека.

— Есть информация, что создана коммерческая организация «Рыбный патруль», которая может нас дискредитировать. Были случаи, когда мошенники подъезжают к рыбакам-любителям, представляются рыбохраной, показывают поддельные удостоверения и берут взятки. Всегда можно позвонить на «горячую» линию, узнать, работает ли такой человек у нас и сверить номер удостоверения.

— Вы не думаете, что здесь может получиться, как с новой патрульной полицией: поддержка есть, всем нравится, но при этом многие не верят, что эти реформы надолго, думают, что система опять даст откат?

— Я вам скажу так: пока я здесь, это надолго, — смеется. — Ответственно заявляю.

Часть предпоследняя. Политическая

На обратной дороге нам пообещали показать, как работает рыбоприемный пункт (РПП) в условиях, приближенных к идеальным. К сожалению, такое сейчас возможно только на частных предприятиях.

Напоследок мы попытались выяснить, зачем Яреме Коваливу нужно было погружаться в бюрократическую пучину и оставаться в системе даже тогда, когда разговоры о «правительстве технократов» стали тенью прошлогодних заголовков.

— Пытаюсь понять одну простую вещь. Вы, высокооплачиваемый юрист, потом генеральный директор «Arricano Estate», идете на эту должность, задекларировав за прошлый год зарплаты около 80 тыс. Зачем?

— Хороший вопрос. 2014 год, смена власти, новые люди, многие мои знакомые попадают на разные должности. У меня идет седьмой год, как я работаю в одной компании, и в принципе я достиг всего, чего хотел на этой должности, и сделал, все что хотел.

— Когда предложили Рыбагентство я подумал: это о чем? 35 бабушек сидят и перекладывают какие-то бумажки. Но решил изучить вопрос, залез в интернет и оказалось, что это серьезная отрасль, в которой работает 6 тыс. людей, задействовано в принципе 35 тыс.

Меня заинтересовали масштабность задачи и проекта и возможность что-то правда поменять. Когда я приходил на собеседование к министру и комиссии, то я всем говорил одно: что вы от меня хотите? Если попробовать внедрить какие-то реформы, то мне это очень интересно. Если вы, не дай Бог, думаете, что нужно сесть на какие-то потоки и схемы, то я думаю, что талантливых людей, которые умеют это делать, в Украине очень много. У вас за кабинетом, наверное, очередь стоит из тех, кто хочет на эту должность.

За нее боролось очень много людей. До времен революции за нее предлагали по $ 5 млн. Это было очень рыбное место в прямом и переносном смыслах. Для меня вопрос состоял в том, что я — человек не из отрасли — смогу разобраться, принести пользу и действительно что-то поменять. Мне хочется выйти из этого кресла не с чемоданом денег, а с конкретным результатом и достигнутыми целями.

— Как отнесся господин Тедер (собственник «Arricano Estate» Хиллар Тедер. — R°) и акционеры к тому, что Вы собрались уходить? На тот момент как раз был очередной виток битвы за SkyMall, не было ли такого, что Вы бросаете свою команду и свое дело ради эфемерной возможности послужить государству, хоть и не факт, что получится?

— Я думаю, что акционеры «Arricano» достаточно мудрые люди, которые понимают, что их сотрудники развиваются и на определенной стадии могут искать способы для самореализации вне компании. Если бы всеми вопросами, и SkyMall’ом в том числе, занимался исключительно я, то было бы безответственно уйти в тот момент. Но над вопросом работает очень много юристов и сотрудников. Потому нельзя сказать, что мой уход был принципиален в плане развития и отстаивания интересов компании.

— В противовес Вам во время той борьбы на стороне господина Адамовского выступал ныне депутат парламента Александр Грановский, которого иногда вместе с Игорем Кононенко называют «серыми кардиналами» президентской фракции. Профильный министр также представляет эту политсилу. Не возникло ли каких-то трений по поводу Вашего назначения?

— Нет. К счастью, ситуация с моей прошлой работой никак не влияет на нынешнюю.

— Вы общаетесь с господином Грановским?

— Я бываю в Верховной Раде, периодически его вижу. Понятное дело, что мы здороваемся. Мы как-то не обсуждали вопросы бывшей работы. Каждый занимается своим делом.

Частная рыбка

Приезжаем на РПП «Глебовка». На территории бывшего рыбхоза стройными рядами стоят современные жилые боксы, на берегу — серебристые баркасы. Это предприятие обслуживает свежей рыбой крупную сеть супермаркетов.

Ответственный на этом участке Александр, рассказывает, что нынче объемы вылова существенно сократились:

— Осень. Шторма через день. Сегодня шесть баркасов приехали, поймали 160 кг рыбы. Плохой улов. До похолодания было более-менее хорошо — 500, 800 кг. Заказчику нужно больше, потому докупаю у людей.

Рыбу у любителей принимают по невысокой цене. Лящ по 15 грн, крупный судак — 65, плотва — 10, щука, сом — по 40 грн.

По словам Александра, на этом пункте работает 14 баркасов, на каждом по два человека. Все официально трудоустроены.

— Есть люди из Запорожья, вахтовым методом работают, есть местные, всех по чуть-чуть. Зарплата в среднем у них 2300 грн. И процент от вылова идет.

С вылова возвращается лодка. В сетях рыбы немного. Рыбаки говорят, что уже не сезон, дорабатывают здесь последние недели и готовятся к зиме.

Дядя Коля из Переяслава на такую работу нам идти не советует, мол, тяжело и заработок раз на раз не приходится: умельцы летом могут наловить и на 20 тыс. грн. Но обычно прибыль наемного рыбака составляет 10 тыс. в сезон и 2 тыс. — на безрыбье.

На наш абстрактный вопрос «как оно?» флегматично отвечает:

— По честному, а как может быть иначе?