Новый план урегулирования «конфликта» на Донбассе, озвученный спецпредставителем главы ОБСЕ Мартином Сайдиком в январе, стал неожиданностью для широкой публики. С одной стороны, предложения европейского дипломата по вводу в ОРДЛО международной администрации с военной и полицейской миссиями сочетают более ранние идеи по этому поводу как Киева, так и Москвы. С другой — эти предложения вызвали неприятие в обеих этих столицах и резкое отторжение так называемых «молодых республик» в ОРДЛО. Realist анализировал, какое значение новые веяния из Европы имеют если не для скорейшего прекращения войны, то для смены самого формата урегулирования военного конфликта на Донбассе, ведь подписанные четыре года назад Минские соглашения давно уже не устраивают ни Украину, ни Россию, ни глобальных игроков.
Инициатива одна — цели разные
Тема миротворческой миссии для Донбасса присутствует в публичном пространстве с 2015 года, когда на заседании Генеральной Ассамблеи ООН ее впервые озвучил президент Украины Петр Порошенко. Тогда глава государства выразился так: «Специальная миротворческая операция под эгидой ООН может стать очень полезным инструментом для содействия реализации Минских соглашений». Однако ни о каких конкретных шагах украинской дипломатии, которые последовали бы за этим заявлением, неизвестно.
В сентябре 2017 года о миротворцах заговорил уже президент России Владимир Путин, а российская делегация срочно внесла в Совет Безопасности ООН проект соответствующего заявления. Российская газета «КоммерсантЪ» со ссылкой на свои источники писала, что это было сделано с целью перехватить инициативу у Киева.
Путинское видение миссии включало два важных пункта. Во-первых, «голубые каски» могут находиться только на так называемой «линии разграничения» между боевиками и Вооруженными Силами Украины (ВСУ). Во-вторых, появление миротворческого контингента возможно только по результатам прямых переговоров Киева и лидеров ОРДЛО.
Только после этих шагов, как неоднократно заявляли в Москве, можно будет ожидать отвода боевой техники и прекращения огня, как и предусмотрено Минскими соглашениями от 12 февраля 2015 года, но в полной мере не выполнено до сих пор.
Для Украины такое предложения России по миротворцам означало, во-первых, консервацию конфликта, а во-вторых, перевод его в сугубо внутриукраинскую плоскость, чего последовательно и добивается Россия. Плюс – легитимацию самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР», официально не признанных не только Киевом, но ни одним государством мира, включая РФ.
Киев продолжает настаивать, чтобы миротворческая миссия должна иметь минимум два компонента — военный и полицейский — и контролировать всю территорию ОРДЛО, включая границу с Россией, через которую боевики получают боеприпасы, оружие, технику и пополнение личного состава. И ключевое — в этой миссии не должно быть российских военных и представителей симпатизирующих РФ государств.
С тех пор тема миротворцев не раз поднималась на разных уровнях. В частности — на переговорах в «Нормандском формате», в двустороннем общении руководителей государств-участников Минского процесса (то есть Украины, РФ, Германии и Франции), и, наконец, на встречах спецпредставителя Госдепа США по Украине Курта Волкера с кремлевским куратором ОРДЛО Владиславом Сурковым. Но продвижения инициативы заметно не было.
«Те же яйца»
С осени 2018 года идея миротворцев для оккупированного Донбасса вновь появилась в сообщениях новостных агентств. Тем не менее, нынешнее заявление спецпредставителя главы ОБСЕ г-на Сайдика стало неожиданностью. Интересно, что сделано оно было не официальным образом, а в интервью австрийской газете «Kleine Zeitung». Хотя, по словам самого спецпредставителя, данный план озвучивался на последнем заседании министров иностранных дел стран ОБСЕ в Милане в декабре 2018 года.
По плану Сайдика, ОБСЕ должна сыграть в «умиротворении» на востоке Украины не меньшую роль, чем ООН. Причем действовать эти уважаемые организации должны не параллельно, а совместно: непосредственно на месте и под руководством некоего общего спецпредставителя.
Сейчас в зоне боевых действий работает Специальная мониторинговая миссия (СММ) ОБСЕ. Ее наблюдатели главным образом фиксируют нарушения режима прекращения огня. Физически их возможностей не хватает даже на всю «линию разграничения».
План Сайдика предполагает создание трех структур: военной миссии, следящей за прекращением огня и защищающей членов остальных миссий; полицейской миссии, отвечающей за правопорядок в ОРДЛО; и временной международной администрации на период до проведения в ОРДЛО выборов, которые признает Украина и международное сообщество.
Сохраняется также нынешняя наблюдательная миссия ОБСЕ. Кроме того, вводится специальное Агентство по реконструкции под эгидой Евросоюза (такая структура работала в свое время на Балканах), причем действовать она должна во всех пострадавших от войны районах, включая подконтрольные украинской власти.
На первый взгляд, такой подход в целом соответствует предыдущим предложениям Украины. Но ответственные лица в Киеве видят множество подводных камней. «По форме, только по форме, там есть определенный прогресс, поскольку очень важно, что хотя бы господин Сайдик и его коллеги поняли, что нужен международный компонент — военный и полицейский, а также международная администрация. Это уже хорошо. По содержанию — это пока то же самое. Как говорят: „те же яйца, только в профиль“», — заявил министр иностранных дел Украины Павел Климкин.
Резче высказался глава министерства по вопросам временно оккупированных территорий Вадим Черныш. «Это дополнительные соглашения, которые в том числе требуют ряда решений не только парламента Украины, но и парламентов других стран, поэтому они не могут быть в принципе имплементированы», — заявил он.
По словам министра Черныша, в предложениях содержится «фактическая легитимизация органов, которые называют себя таковыми на оккупированных территориях, и легитимность которых ещё недавно авторы этого документа не признавали». Действительно, в разговоре с австрийкой газетой г-н Сайдик подчеркнул: «Минские договоренности предполагали, что представители ОРДЛО принимают участие в процессе, и будут услышаны. Так и должно быть».
Что касается соответствующих законодательных изменений, то представитель ОБСЕ, действительно, высказался за то, чтобы новый формат урегулирования был узаконен парламентами Украины и России, причем одновременно.
«Я сложно себе представляю хоть один документ, который сейчас одновременно могут ратифицировать Верховная Рада Украины и Госдума Российской Федерации», — заявила первый вице-спикер, представитель Украины в гуманитарной подгруппе Трехсторонней контактной группы Ирина Геращенко. — К Госдуме у нас один вопрос: пусть проголосуют за то, чтобы вывести свои войска с Донбасса и Крыма".
Миссия неудобоварима
Показательно, что в России тоже отнеслись к «плану Сайдика», мягко говоря, прохладно, а в «молодой ДНР» вообще назвали его «саботажем» Минских соглашений. При этом на пути создания миротворческой миссии, помимо разного понимания ее формата и задач Киевом и Москвой, существует ряд объективных трудностей.
Во-первых, Минские соглашения «освящены» Резолюцией Совбеза ООН № 2202 от 17 февраля 2015 года. Для оформления миротворческой миссии, таким образом, необходима новая Резолюция. Россия, как известно, имеет право вето в Совбезе ООН.
Еще большим влиянием, к слову, Москва и обладает в ОБСЕ. «Успех операции ООН в Хорватии, о котором сейчас часто вспоминают, был обусловлен именно достаточной автономностью ее руководства… Когда было нужно — безо всяких разрешений из Нью-Йорка — генерал Кляйн поднимал свои батальоны и разоружал сепаратистов. Если бы ему надо было запрашивать разрешения на такие операции у Постоянного Совета ОБСЕ, сидели бы сепаратисты на своих базах до сегодняшнего дня», — пишет по этому поводу старший советник Международного центра перспективных исследований Василий Филипчук, работавший в МИД Украины как раз на евроинтеграционном направлении.
Во-вторых, даже если бы Москва согласилась и заставила сепаратистов принять миротворческую миссию, совершенно неясно, какие страны согласились бы отправить на Донбасс свои военные и полицейские силы. А эти силы должны быть велики. Год назад в отчете, подготовленном под руководством экс-генсека НАТО Андерса фог Расмуссена, фигурировала оценка в 20 тыс. военных и 4 тыс. тысячи полицейских — и эта оценка подавалась как весьма скромная.
Наконец, третье — если говорить о краткосрочной перспективе, вполне очевидно, что продвижения в политическом урегулировании не стоит ожидать до завершения избирательного цикла в Украине в этом году, то есть до появления новой политической украинской власти по итогам не только президентских, но и ожидающихся в октябре парламентских выборов.
В конечном счете, решение «донбасского вопроса» зависит не только от устремлений международных игроков и желаний Кремля. Но и от украинской политики — внешней и внутренней.
Будет ли Киев отстаивать видение «гибридной войны» как целостного процесса российской агрессии не только против Украины, но и против всей архитектуры европейской безопасности? Сумеет ли украинская дипломатия всегда и везде увязывать вопрос урегулирования на Донбассе с аннексией Крыма вопреки противоположным усилиям России? Наконец, начнет ли украинское руководство проводить в полной мере те самые реформы, которые позволят укрепить экономическую базу и социальное единство, а как следствие — и военный потенциал страны? Ответы на эти вопросы должны дать сами украинцы.
