Realist решил посмотреть на наше прошлое сквозь призму саги телеканала НВО и писателя-фантаста Джорджа Мартина. Найти параллели между сезонами фильма-фэнтези и летописью и показать различия нам помогал историк Андрей Плахонин.
— Первой напрашивается такая параллель: княгиня Ольга — Серсея Ланистер, что скажете?
— С одной стороны, да, и Серсея и Ольга сжигают врагов. Но с другой — наша княгиня скорее мудрая, чем хитрая и коварная. Она мстит за мужа. И не спит со своим братом. Хотя, начиная с эпохи Мономаха, князья и княгини Рюриковичи начали жениться друг на друге. При этом был строгий запрет на свадьбы с родственниками ближе седьмого колена. Двоюродным нельзя было венчаться, троюродным — можно.
Но я бы хотел начать с того, что «Летопись временных лет» — это не простой источник. Если начиная с конца XI века это, скорее, хроника, то в ранней части, до эпохи Владимира-Ярослава, до принятия христианства, исторические знания переданы в форме эпоса, преданий и сказок. С каждым новым поколением что-то утрачивалось, какие-то персонажи смешивались, где-то реальные факты переплетались с вымыслом. А мифы в той или иной степени используют все авторы фэнтези.
И внешне схожие моменты у летописи и сериала обязательно будут. Особенно потому, что многие обычаи, предания древних славян и русов схожи с преданиями, обрядами других европейских народов. И германцы, и балты, и славяне, и даже иранцы и индусы — все они индоевропейские народы, пронесшие через тысячелетия не только общность языка. Схожие мифы, «бродячие» литературные сюжеты… К ним и относится история о том, как был сожжен с помощью птиц древлянский Искоростень. Подобный сюжет можно встретить и на Востоке, и в Индии, в средневековой германской истории.
А помните, в сериале есть истории с изнасилованиями?
— Как без них.
— Тогда напомню, что Владимир берет Полоцк и насилует Рогнеду на глазах у родителей. Потом, спустя годы, она его пыталась убить в спальне.
Вообще, если вам нужен образ человека, который был сперва негативным персонажем, а потом радикально изменился — это князь Владимир. Какую бы ему параллель подобрать? Джейме Ланистер?
— Точно! Давайте перейдем к интригам наших князей.
— В летописи пишется, что киевляне пригласили Владимира Мономаха княжить, фактически вынудили его нарушить порядок наследования. Однако на самом деле он стал киевским князем в результате сложной интриги. На Любеческом съезде договорились, что потомки Святополка будут править в Киеве, Олега и Давида — в Чернигове, Владимира Мономаха — в Переяславе. Но Святополк умирает, начинается восстание, в городе громят дворы бояр, а также происходит первый в нашей истории еврейский погром. И вместо того, чтобы передать власть сыну Святополка, зовут Мономаха. А он якобы долго упирался. Конечно, он стоял за той смутой. Интриги, яды — все это было. Юрия Долгорукого отравили киевские бояре. Любовницу Ярослава Осмомысла, ради которой он бросил жену — Настасью, сожгли. Есть такая параллель в сериале?
— Да. Есть там убитые любовницы, а принцессу Мирцеллу отравили после долгой интриги.
— Во времена эпохи удельной раздробленности воевали все против всех. Но в чем несхожесть Руси с миром Мартина, так это в том, что у нас за власть сражались представители одного рода. У Рюриковичей была монополия на власть, конкурентов они еще в Х веке выбили.
А так, интриги, яды, убийства — всякие сюжеты были в нашей истории. В вопросах передачи власти, что бы ни предписывали законы, на самом деле работало право сильного. В итоге к XIII веку в этой постоянной борьбе Рюриковичи обессилили друг друга. Князья настолько ослабели, что никто не мог удержать за собой надолго стольный град. Бывало, несколько недель сидели в Киеве… А когда монголы пришли в Киев, город и вовсе оказался без князя.
— Так и Семь Королевств ослабели перед войной с Белыми ходоками. А есть в наших летописях что-то о драконах?
— В 1091 году летопись упоминает как князь Всеволод Ярославич, охотясь под Вышгородом, стал свидетелем падения с неба какого-то «змея». Наверное, за «змея» был принят падающий метеорит. Вот, кажется, и все. Все остальные истории при «змиев» — это уже былины, записанные много позже. И это уже совсем другой разговор.
— Напрашивается параллель: Змиева валы — Стена.
— Да, была такая система оборонительных сооружений Змиевы валы. Частично они состояли из древних укреплений, частично были насыпаны только при Владимире и Ярославе. Никаких «братьев» на них не было, но их обороняли воины, специально переселенные Владимиром и Ярославом вместе с семьями со всей завоеванной ими территории, представители всех подчинявшихся Руси народов. А со второй половины ХІ века на этих рубежах с согласия киевских, черниговских, переяславских князей поселились «свои поганые» — представители тех тюркских народов, которые были разгромлены половцами (черные клобуки, торки, берендеи…). Как и «одичалые», они тоже в конце концов стали оборонять «Стену, защищавшую рубежи Руси».
— Наши кочевники были похожи на дотракийцев?
— Той степени дикости, которая свойственна кочевникам на равнинах Эссоса, у кочевников наших степей в исторический период наблюдать нельзя. У тех же половцев была тяжелая кавалерия, закованная в латы. У монголов — даже кони были защищены броней. Это указывает на высокий уровень развития ремесел. Кочевые народы имели высокую степень организации, они не жили обособленно от соседей-земледельцев, им были доступны почти все блага цивилизации, включая письменность. Более 2 тыс. лет назад возникли их первые степные империи, которые историки древности, если и называли дикими, то только потому, что они сильно отличались от привычного уклада жизни городских цивилизаций. Я даже не знаю с кем сравнивать дотракийцев. Наверное, это похоже на гуннов, как их описывали римские авторы. Условную параллель можно провести и с предшественниками скифов киммерийцами.
— В сериале много серий посвящено рабам и работорговле.
— Ну, русы, положившие начало государству Русь, в свое время специализировались на работорговле. В учебниках и популярных книгах стыдливо рассказывается, как они торговали мехами и медом, но зарубежные источники того времени рассказывают, что основным их товаром были рабы. Арабский путешественник Х века Ибн-Фадлан, видевший русов на Волге, описал их обычаи, и упомянул, что у каждого руса было по несколько девушек-рабынь, которых после смерти хозяина, убивали на его похоронах, чтобы те «следовали» за ним в потусторонний мир.
Позднее, с принятием христианства, все это ушло в прошлое, но и тогда жители Руси могли утратить свободу — став пленным после набега кочевников, как должник… Источники упоминают, что и родители, случалось, продавали своих детей. В обществе Руси существовало много категорий зависимого населения, и статус некоторых из них приближался к рабскому.
— А могли в Киевской Руси выдать дочь князя за кочевника, как Дейнерис?
— Обычно брали невест из степи, и был лишь единственный случай, когда представительница рода Рюриковичей стала женой знатного половца. Дочь князя Всеволодка Городенского, вдова черниговского князя Владимира Давидовича сбежала от родных, чтобы выйти замуж за половецкого хана Башкорда. Мы не знаем, считалось ли непрестижным выдать дочь за половца, скорее всего дело тут в том, что жена половецкого хана должна была бы сменить веру, а это в христианской Руси не допускалось.
— В «Игре престолов» есть, вернее, было много сильных женщин, которые отчаянно боролись за власть. Почему у нас так мало известных княгинь?
— После Ольги в летописи часто мелькают имена княгинь. Но фактически следующей женщиной, близкой к ней по статусу, была Марфа-посадница в Новгороде в XV веке. Княгини, конечно же, участвовали в политической жизни — вспомним хотя бы вдову Романа Мстиславича, которая боролась, интриговала, разрывалась сразу между несколькими странами, только бы обеспечить политическое будущее своим детям — Даниилу Галицкому и его брату Васильку.
Но когда женщины выходят на передний план? Во время династического кризиса, когда дети малы, а мужчин, старших представителей рода — нет. Смотрите, на Западе, как правило, боковые ветви королевского генеалогического древа быстро отпадают, образуют собственные владельческие династии, и ситуация, когда королевская династия сводится к одному младенцу, под которым шатается престол, довольно часта. У нас до XIII века практически каждый князь был «совладельцем» этой «корпорации Русь», у него была хоть одна «акция». Параллельно действовали десятки Рюриковичей с равными правами на княжеский стол. В этой толпе женщинам было тесно, они не могли пробиться на первый план.
Ну, конечно же, немалую роль сыграло христианство, несколько понизившее статус женщин в обществе. Фактически им отвели лишь материнство, церковь, благотворительность, — именно в таком статусе мы знаем, например, Янку Всеволодовну или Ефросинью Полоцкую, одних из наиболее известных женщин Руси.
— Можно вспомнить Анну Ярославну. Ее сейчас называют «акулой политики».
— Ой, по недоразумению, эту метафору как-то даже приписали мне. Ну, какая она «акула политики», сами посудите. Она после смерти мужа — короля Генриха, проиграла борьбу за регентство, бросила сыновей, двор, выскочила замуж. Она отказалась от борьбы за власть и жила частной жизнью. Можно с уважением отнестись к этому ее выбору (если бы не брошенные ею сыновья), но это не выбор «акулы политики».
— А была у нас своя «Битва бастардов»?
— Вы намекаете, что Владимир был сыном рабыни? Дело в том, что до принятия христианства институт брака, каким понимаем его мы, не существовал. У князей было сразу по несколько жен, гораздо больше наложниц. Но если такая рабыня-наложница рожала князю сына, ее статус сразу повышался до статуса свободной женщины — жены. Так, мы знаем множество случаев, когда королевами у династии франков Меровингов становились бывшие рабыни, и никого из современников это ничуть не смущало.
Вот, некоторые историки считают, что Святополк Изяславович был бастардом, но на это — на уровне предположений. Не более того.
Вот еще. У уже упомянутого мною галицкого князя Ярослава Осмомысла было два сына — один от законной жены, а второй от той самой Настасьи, которую казнили бояре. Так вот, Галич-отец оставил наследство сыну от этой Настасьи, Олегу, но бояре его прогнали. Они не дали ему править, боясь мести за смерть матери, потому посадили в Галиче законного сына Владимира. Тот, правда, оказался пьяницей, плохим правителем. Олег даже смог было вернуть себе Галич, но тут уже бояре его отравили. А несчастный пьяница Владимир Ярославич так и оставался галицким князем до самой своей смерти — милостью бояр и при помощи венгерского короля, которые вертели им, как хотели.
— В сериале несколько персонажей чудесным образом восстали из мертвых. В Киево-Печерском патерике есть слово «О преподобном Марке Пещернике, повелений которого мертвые слушались». Там есть история о том, как он не успевал выкопать могилу и поэтому передал усопшему слова: «Брат, поживи еще этот день, а завтра отойдешь к возлюбленному Господу нашему». И послушался покойник: «Мертвый открыл глаза и душа его возвратилась в него, весь тот день и всю ночь пробыл он с открытыми глазами, но никому ничего не говорил».
— Мне кажется, уж слишком отдаленная параллель.
Есть в летописи рассказ, чем-то отдаленно напоминающий сюжет о секте «Воробейшества». Как пишет летописец, в 1070-е в районе нынешних российских Ярославля и Белоозера появились волхвы (так называли языческих жрецов, но часто и просто сектантов), которые во время царившего здесь голода занимались изобличением тех, кто утаивал продовольствие. Особенно доставалось женщинам, которых после театрализованного изобличения убивали, а их имущество доставалось толпе.
Но давайте еще раз вернемся к тому, о чем я упомянул в начале. Мир фэнтези -это мир вымышленной древности, будь это Античность, Древний Восток или Средневековье. Зачинатель этого жанра Джон Толкин был известным ученым-лингвистом, и благодаря этому в его произведения проникла кельтская мифология, сюжеты древнегерманского, скандинавского эпосов. У других авторов реальных параллелей гораздо меньше, да и большинство их отсылок к прошлому объясняется ограниченностью человеческой фантазии. История же — это превосходный источник сюжетных нитей, источник, который не исчерпать. К сожалению, несмотря на неоднократно предпринимавшиеся попытки, наше прошлое еще ждет своего писателя такого же уровня, как Толкин или Мартин, чтобы разбудить фантазию читателей, чтобы вызвать у них к этому прошлому такой интерес.
