В начале осени тема войны и Донбасса снова у всех на слуху. И не только из-за недавней гибели «главы ДНР» Александра Захарченко. Уже четыре года в последних числах августа украинцы чтят память бойцов, павших в Иловайском «котле». А к 14 сентября политики и пресса регулярно вспоминают о годовщине Минских соглашений. Тем временем статус самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР» остается неизменным: непризнанные ни одним государством мира, включая Россию, но и не вернувшиеся в состав Украины ни на каких условиях. Три-четыре года назад скорые перемены многим еще казались возможными.
В мае 2015 года тогдашний глава парламентской фракции, ныне генеральный прокурор Юрий Луценко предположил, что статус временно оккупированных районов Донбасса определят на всеукраинском референдуме.
Такое же развитие событий не исключал и президент Петр Порошенко. «Я… никогда не допущу проведения референдума с вопросом отсоединения Донбасса… а вот относительно режима местного самоуправления, если это будет требовать конституционных изменений, есть соответствующая конституционная процедура, которая включает в себя и референдум», — заявлял он 5 июня на своей первой ежегодной пресс-конференции, отвечая на вопрос автору статьи.
За прошедшее время Верховная Рада приняла акт, известный как закон «О реинтеграции Донбасса», было создано профильное министерство, несколько раз менялись правила торговли и пересечения «линии размежевания» с оккупированными территориями. Однако в политических кругах тему всеукраинского голосования о будущем отсепарировавшихся при участии России территорий на востоке давно уже не озвучивают — по крайней мере, публично. Тем не менее, за это время в Украине регулярно проводились соцопросы по поводу этого самого будущего. Проанализировав их динамику, Realist сделал вывод, что в отношении мятежных территорий (и самих мятежников) мы примерно осознаем, чего хотим, но все еще слабо представляем, как этого достичь.
Проблема № 1
Военный конфликт на востоке Украины с самого начала стал в сознании украинцев главной проблемой страны. Таковым он остается по сей день, хотя конкретные цифры опросов могут отличаться. Например, по данным Киевского международного института социологии (КМИС), в мае 2016-го и 2017 года военные действия на Донбассе как ключевую проблему на первое место ставили более 70% украинцев. А в опросе уже осенью 2017 года в исполнении консорциума компаний, включая тот же КМИС, так считали уже 51,3% респондентов. Может показаться, что в течение года, с мая по май, отношение украинцев к войне не менялось, а потом за несколько месяцев изменилось. Но это не совсем верно.
Во-первых, речь идет скорее о краткосрочных переменах информационного фона. Во-вторых, играют роль формулировка и перечень вопросов в анкетах. Причем отличие формулировок в данном случае вовсе не говорит о каких-либо манипуляциях со стороны социологов. На то и разнятся анкеты, чтобы детализировать мнение граждан по разным комплексам общественных проблем.
Так или иначе, война на Донбассе и во всеукраинских масштабах, и в региональном разрезе, и при любом варианте анкет уверенно опережает социально-экономические трудности. Хотя и эти проблемы во всех анкетах остаются на вторых местах среди наиболее волнующих украинцев.
Показательный нюанс: большинство опросов показывает, что острее всего фактор войны действует на население востока и запада Украины. Тогда как на юге и в центре относительно больше внимания уделяют социально-экономической проблематике.
Плюс федерализация не всей страны
Из всех вариантов разрешения конфликта украинцы все-таки предпочтение отдают мирному. В то же время в целом граждане нашей страны не так уж и «мягкотелы», как часто рисует национальная мифология, и чувствуют границу допустимого компромисса.
Еще с начала 2000-х годов в Украине стала муссироваться тема федерализации, которая якобы позволит сгладить противоречия между регионами и тем самым сохранить целостность государства. Особенно активно она поднималась во время Оранжевой революции 2004-2005 годов. Евромайдан-2013 придал теме новую актуальность. Социология показывает, что популярность этих идей весьма неравномерна.
Эта неравномерность запрограммировала раскол между частью Донбасса и остальной Украиной, оформившийся весной 2014 года. Но она же показала, что условный «раскол по Днепру» — преувеличение.
В начале мая 2014 года Россия уже захватила Крым, а на Донбассе пролилась кровь, но полномасштабная война еще не началась. В этот период, по данным КМИС, большинство украинцев (53,2%) выступали за сохранение своего региона в составе страны, но с расширенными полномочиями. Еще 22,7% вполне устраивала имеющаяся ситуация. А вот сторонников федерализации страны и, тем более, выхода из состава Украины были считанные проценты.
Результаты ответов жителей Донецкой и Луганской областей заметно отличались от данных по остальным областям. Более того, ощутимо отличались они и от мнения жителей других регионов, которые до 2014 года социологи обычно вместе с Донбассом относили к так называемому юго-востоку.
Данные отдельного опроса жителей юго-востока за апрель 2014-го свидетельствуют о том, что неприятие Евромайдана и постмайданной власти в Донецкой и Луганской областях выражено куда ярче, чем в соседних с ними регионах. Это объясняет, почему оказалась мертворожденной идея «Новороссии» в составе всех юго-восточных украинских областей. Она была популярной только в Крыму и городских агломерациях Донбасса.
В опросе Центра Разумкова за май 2015 года соотношение симпатий отличается в количественном, но не в качественном смысле. Согласно этим данным, в то время за сохранение унитарной Украины с нынешними полномочиями регионов выступали 18,8% респондентов. Чуть более 50% (!) поддерживали унитарную Украину, но с расширенными полномочиями либо регионов, либо местных громад. Федерализацию же поддерживали 14,5%.
В конце осени 2016 года, когда уже действовали Минские соглашения, всеукраинский референдум о статусе временно оккупированных районов поддерживали 42,3% опрошенных. При этом, если бы референдум все-таки состоялся, на него пришли бы практически половина опрошенных.
И 53,6% из них выступили бы за признание факта оккупации. И только 29,6% - за «особый статус», амнистию и проведение местных выборов, которые впоследствии должен был бы признать Киев.
Отпустить нельзя, отвоевывать — вряд ли
Меньше всего сторонников такого референдума оказалось… на Донбассе (напомним, речь идет о подконтрольных Киеву территориях): всего 37,7% при 49% на остальном востоке страны и 48% - на западе.
Еще один интересный нюанс: хотя переход к федеративному устройству Украины считали возможным и позитивным 14,5%, но именно свой регион хотели бы видеть в статусе автономии только 8%. Еще любопытнее выглядят низкие, но оттого и показательные проценты сторонников разъединения Украины надвое по принципу «запад и центр — восток и юг».
Эти опросы говорят о том, что украинцы настроены на сохранение целостности страны, а утверждения российской пропаганды о «лоскутности» и «искусственности» Украины — именно мифы.
Однако в отношении способов восстановления целостности страны ее граждане не столь единодушны. Социологические исследования на протяжении этих четырех лет показывают: украинцы мало верят в успех военного пути. В то же время украинцы не готовы идти на серьезные уступки террористам или поддерживающей их России — это уже кто как считает.
По данным майского исследования фонда «Демократические инициативы» им. Илько Кучерива, больше всего респондентов (32%) считают эффективной мерой международное давление на Россию, которое заставит Кремль повлиять на сепаратистов или хотя бы вынудит прекратить их поддерживать.
На втором месте — «обустройство нормальной жизни на подконтрольных территориях Донбасса» (31%). Предполагается, что это вернет в объятия Украины жителей, не уехавших за эти годы из Донецка, Луганска, Макеевки и др.
Экономические меры разной степени жесткости или амнистия террористам пользуются меньшей поддержкой. Желающие вникнуть в подробности могут ознакомиться с опросом.
У 20% украинцев нет вообще никакого мнения по поводу того, как государству и всем нам следует поступить с донбасскими сепаратистами. Из тех же, у кого есть свое мнение по этому поводу, только 14% опрошенных считают возможным вернуть временно оккупированные территории военным путем. 60% поддерживают идею ввода на Донбасс международного миротворческого контингента.
Еще один важный момент — сторонников ввода миротворцев больше, чем противников по всей Украине, кроме востока страны. Там мнения разделились: 33,5% «за», 40% «против» и 27% не определившихся.
Отметим, что в опросе не затронут формат возможной миротворческой миссии. Как известно, сейчас в ООН и на других международных площадках Россия отстаивает идею расположить миротворцев только на линии размежевания, в то время как Украина и ее союзники говорят, что международный контингент целесообразно вводить только для контроля над всеми сепаратистскими территориями, вплоть до границы с РФ.
Аналогичное мнение украинцев отражает и проводившийся почти одновременно с исследованием «Деминициатив» опрос компании GfK. Здесь вопросы, правда, формулировались несколько иначе, и это не могло не отразиться на соотношении ответов. Так, на вопрос, стоит ли проводить военную операцию ВСУ, положительно ответили 39%.
Максимальную поддержку получил ввод временной международной администрации при поддержке миротворческих сил для управления оккупированными территориями. Такую идею считают удачной 60% опрошенных. Почти столько же – 59% - поддерживают идею широких международных переговоров с возможным привлечением США и ЕС, но без участия сепаратистов (49%). По 48% опрошенных высказались за прямые переговоры Киева с Москвой и усиление международных санкций против России.
В реальности совместить эти подходы невозможно. Запад не станет сохранять и, тем более, усиливать санкции против РФ, если Украина не будет этого требовать сама; со своей стороны, российскому руководству незачем учитывать интересы украинцев, если не будет давления Запада. Но в головах многих наших сограждан, как видим, такие противоположности вполне сочетаются.
Именно такое сочетание в целом характерно для отношения украинцев к войне. Как видно из приведенных выше исследований, мы надеемся решить проблему мирным путем — максимум с помощью международных санкций. В то же время мы не собираемся отступать — в том числе в принципах. И хотя не исключаем силовых решений, вовсе к ним не стремимся.
Кстати, согласно все тому же опросу GfK, в близком будущем обострения конфликта ожидают только 20% украинцев. И лишь 7% уверены в своих ожиданиях. Да, опрос проводился в апреле — мае, но эти показатели в общем соответствуют средним за все годы вооруженного конфликта.
Трудно сказать, сколько наших сограждан ждут нового витка войны с надеждой, а сколько — живут в страхе, что он вот-вот произойдет. Но и тех, и других довольно немного. Возможно, этот умеренный оптимизм — оборотная сторона украинской нелюбви к крайним мерам.
