Николай Капитоненко, исполнительный директор Center for International Studies
Десять лет назад НАТО приняла в Бухаресте Декларацию саммита, где, среди прочего, шла речь об отсрочке предоставления Плана действий относительно членства в НАТО (ПДЧ) для Украины. Все традиционные протокольные нормы были соблюдены, а дипломатические формулы — озвучены.
В Украине, которая тогда, как, впрочем, и сейчас, была охвачена предвыборными страстями, новость вызвала смешанную реакцию. Кто-то расстроился, считая вакуум безопасности приглашением для российского влияния. Кто-то явно обрадовался — репутация НАТО была тогда в Украине не настолько блестящей, как сейчас. Политики, в свою очередь, думали о том, как разыграть карту НАТО на выборах, обещавших опять быть судьбоносными.
Сегодня Украина снова хочет в НАТО, снова говорит о ПДЧ и снова готовится к выборам. Очевидно, некоторые из ошибок десятилетней давности будут сделаны опять. Однако условия для таких ошибок сейчас намного жестче. Ближе ли Украина к НАТО сегодня, чем была десять лет назад?
Скорее всего, нет. Потому что, устремляясь в сторону НАТО, мы от нее удаляемся по трем основным причинам — международной, украинской и русской. Правильная оценка удельного веса каждой из них поможет избежать упрощений, разочарований и ошибочных решений.
Международные факторы, усложняющие движение Украины в НАТО, находятся вне нашего контроля, имеют долгосрочное воздействие и меньше подвержены быстрым изменениям. В 2008 году жизнь страны-аспиранта (как это сейчас модно называть) была сравнительно простой и легкой: делай «домашнее задание», то есть превращай страну в настоящую демократию, и убеждай ключевые страны — члены НАТО, что от тебя больше пользы, чем неприятностей. Международная безопасность, в частности в Европе, была сравнительно прочной: замороженные конфликты вроде Приднестровского считались чуть ли не самыми серьезными проблемами. Политика России была не до конца понятной, но в целом предсказуемой. Институты и механизмы безопасности в Европе пока работали.
За несколько месяцев после завершения Бухарестского саммита ситуация изменилась вместе с событиями августовской российско-грузинской войны. Существует распространенное мнение о том, что агрессия России против Грузии, так же как и позже против Украины, стала следствием непредоставления ПДЧ обеим странам в Бухаресте. Насколько это обоснованно — вопрос открытый. ПДЧ не распространяет на страну, которой предоставляется, гарантий безопасности Альянса, и в случае агрессии она остается в одиночестве. Была бы в данном случае агрессия со стороны России ускорена, задержана или блокирована другим решением в Бухаресте — вопрос спекулятивный.
Мы же с простыми задачами для аспирантов образца десятилетней давности не справились — и именно в этом заключена основная причина торможения на пути в НАТО как тогда, так и сейчас. Сегодня мы повторяем ошибки прошлого, настойчиво веруя в то, что чем громче и настойчивее стучать в двери НАТО, тем быстрее они откроются. Десять лет назад стучали с помощью «письма трех» — подписанного президентом Ющенко, премьером Тимошенко
Что интересно — аргумент с референдумом, пожалуй, сработает только для российской аудитории. Там все еще верят в то, что НАТО расширялась против воли населения новых стран — членов из Восточной Европы, для подтверждения чего как раз и ссылаются на отсутствие референдумов. НАТО убеждать референдумами не надо. Вряд ли там сейчас кто-то сомневается в том, что большинство украинцев действительно хотели бы попасть под защиту Альянса и решить таким нехитрым способом все свои проблемы. Но НАТО интересует не желание украинцев, а общие интересы.
Широкое поле этих общих интересов появляется в случаях, когда соседним странам действительно удается стать демократическими и эффективными.
Демократия для НАТО — операционный код и залог доверия, а не просто красивые лозунги. Для Украины, к сожалению, пока наоборот. Предупреждение о том, что без сильной демократии и правового государства вступить в НАТО не удастся — это не риторика, а прагматичные требования. В 2008 году Economist Intelligence Unit поставил Украину в рейтинге демократий мира на 53-е место, в группу демократий с недостатками. В 2017-м мы находились — по версии того же издания — на 83-м месте, в группе гибридных режимов. Если больше демократии означает приближение к НАТО, то что означает сегодняшнее место Украины в рейтинге демократических государств?
Конечно, российский фактор играет свою роль, и не в пользу перспектив Украины в НАТО. Агрессия России взорвала нашу безопасность, разрушила безопасность региональную, ослабив доверие к институтам и государствам. Мы настойчиво убеждаем европейцев в серьезности российской угрозы и для них тоже, но вряд ли они видят решение этой проблемы из-за вступления Украины в НАТО. Для Альянса сегодня критически важно сохранить единство и эффективность, а для этого нужно поддерживать надежность блока. Гипотетическое членство Украины выдвинет — в случае дальнейшей агрессии России — слишком сложные дилеммы перед каждым государством-членом. Хотя часто считается, что война России в Украине подталкивает Киев в НАТО, но это справедливо пока лишь относительно общественной мысли. Наличие открытого конфликта и высокая вероятность его эскалации существенно тормозят наше движение как в НАТО, так и в другие возможные коалиции, поскольку умножают количество связанных с Украиной рисков.
Для тех, однако, кто верит в решающую роль «кремлевской руки» в блокировании ПДЧ для Украины в 2008 году, есть и хорошие новости: сегодня лоббистские возможности Москвы на международной арене значительно слабее.
Десять лет назад на стороне устремлений Украины к ПДЧ играли международная стабильность, сильная поддержка Вашингтона и намного лучшая ситуация внутри страны. Сегодня можно пытаться сыграть разве что на общественном сознании украинцев и эксплуатации угрозы со стороны Москвы. Страсть к простым решениям делает международное положение Украины все сложнее, и не похоже на то, что перспективы членства в НАТО являются исключением из этой тенденции.
