Когда Дональд Трамп впервые занимал пост Президента США, его политика в отношении Ирана носила ярко выраженный "максималистский" характер. В 2018 году Белый дом требовал от Тегерана сразу несколько вещей: отказ от ядерной программы, сворачивание разработки баллистических ракет и прекращение поддержки прокси-сил на Ближнем Востоке. Такой подход привел только к эскалации и усилению давления санкций на Иран.
Сегодня же в рамках нового президентского срока Трамп демонстрирует совсем другую стратегию. Экономический кризис в Иране, а также новые обстоятельства на Ближнем Востоке открыли простор для диалога, хотя еще несколько лет назад Иран категорически исключал возможность переговоров. В этой статье рассмотрим, как и почему Дональд Трамп перешел от "все и сразу" к более гибкому подходу, а также выясним, в чем заключается выгода для Ирана.
Предыстория: провал "максималистского" подхода
В 2018 году Дональд Трамп вывел Соединенные Штаты по международному ядерному соглашению с Ираном (JCPOA), заключенному во времена президентства Барака Обамы. Администрация Трампа выдвинула Тегерану три жестких условия: полный отказ от обогащения урана, прекращение баллистических ракетных программ и сворачивание любой поддержки прокси-сил типа ХАМАС или Хезболлы.
Для Тегерана такой «пакет» был неприемлем, поэтому Исламская Республика отказалась от переговоров. В ответ Вашингтон запустил новую волну санкций, что еще больше подорвало иранскую экономику. Однако США не получили реальных уступок, но подверглись критике даже со стороны европейских союзников, поддерживавших JCPOA.
Итог для Трампа оказался неутешительным: новый договор с Тегераном так и не был заключен; западный альянс частично раскололся из-за разных взглядов на иранскую проблему; сам же Иран, несмотря на санкции, не только не свернул ядерные активности, но постепенно наращивал их.
Факторы, склоняющие Тегеран к переговорам
Несмотря на первоначальную жесткую риторику, Тегеран сейчас демонстрирует готовность вернуться к переговорам — и это не случайность. Прежде всего, страна переживает глубокий экономический кризис : инфляция стабильно двусмысленна, риал стремительно обесценивается, а безработица растет. Американские санкции избивали именно по нефтегазовому сектору, лишая бюджет долларовой выручки и сокращая валютные резервы.
Вторая причина – внешнеполитические поражения. Падение режима Башара Асада в Сирии, разовые, но болезненные удары ЦАХАЛа по ХАМАС и «Хезболле» и общая потеря влияния на ближневосточных партнеров показали пределы иранской стратегии «прокси-экспансии». Наконец реальная угроза адресного удара по ядерным объектам : и Вашингтон, и Тель-Авив открыто предупреждают, что не допустят создания иранской бомбы.
Все три фактора вместе сформировали для руководства Исламской Республики понимание: без частичной разрядки и снятия хотя бы части санкций страна рискует оказаться в условиях и финансового коллапса, и прямого военного конфликта. Именно поэтому Тегеран сегодня более любит компромисс, чем когда-либо за предыдущее десятилетие.
Новый ближневосточный вектор Трампа
Именно в 2025 году Дональд Трамп демонстрирует резкий разворот своей ближневосточной стратегии. Во-первых, он делает ставку на "скорые соглашения" : Белый дом буквально "штурмует" регион инициативами, чтобы быстро собирать политические дивиденды. Через несколько месяцев Вашингтон согласовал временное прекращение огня с йеменскими хуситами, начал консультации с новой властью в Дамаске относительно постепенного снятия санкций и, по данным дипломатов, готовит рамочный энергетический пакт с Катаром и ОАЭ. Логика проста: минимум предварительных условий – максимум быстрых результатов, которые можно представить избирателям и союзникам как «соглашения-восстановители стабильности».
Во-вторых, разворачивается заметное охлаждение отношений с Израилем. В майском турне Трамп посетил Эр-Рияд, Доху и Абу-Даби, но никакой остановки в Тель-Авиве не запланировал. Для правительства Биньямина Нетаньяху это стало неприятным сигналом: Вашингтон больше не ставит израильский вектор в центр своей региональной политики, ведь чрезмерное сближение с Иерусалимом затрудняет переговоры с арабскими монархиями и Ираном. Позицию Израиля усугубляет и то, что США параллельно ведут косвенные переговоры с ХАМАС по гуманитарным вопросам, что для израильского кабинета выглядит как уступка террористической организации.
В-третьих, новая команда Белого дома внедряет прагматичный подход к иранской ядерной программе. Если в 2018 году Трамп требовал «нулевого обогащения» и полного сворачивания ракетных разработок, то теперь главное ударение делается только на недопущении военного уровня обогащения урана (более 20%). Американские чиновники осторожно сигнализируют: Вашингтон готов признать за Ираном право на ограниченное мирное обогащение, если Тегеран допустит расширенный мониторинг МАГАТЭ и вывезет уже накопленный высокообогащенный материал за границу. Такая гибкость позволяет Белому дому вернуться к переговорам с позицией «реалистического минимума» и одновременно снизить риск немедленной военной конфронтации, чего опасались даже некоторые союзники США в регионе.
Сужение перечня требований США
Сейчас от начального пакета Трампа 2018 фактически осталось одно ключевое положение — контроль над ядерной программой Ирана. О требовании прекратить ракетные разработки и о запрете поддержки прокси-сил уже почти не идет. Это выглядит как возвращение к ядерному соглашению 2015 года, когда Иран имел право на ограниченное обогащение урана, но находился под международным наблюдением.
Риторический вопрос: зачем было разрушать соглашение в 2018-м, чтобы через семь лет снова вернуться к схожим условиям? Очевидно, Трамп хочет показать, что это "новое" соглашение заключено именно им и имеет более "взвешенные" для США пункты.
Причины возможного "прорыва" в переговорах
Гибкость Вашингтона. Дональд Трамп остро нуждается в том, чтобы продемонстрировать, что его «угодотворческий» стиль внешней политики приносит быстрые и ощутимые результаты. После серии экономических и безопасности противостояний с Китаем и Россией Белому дому нужна хотя бы одна витрина успеха, которую можно показать как пример «практического реализма». Именно поэтому из иранского пакета требований забрали самые сложные пункты (ракеты и прокси-сети), сведя переговоры к одному вопросу — ядерному обогащению. Такая концентрация на минимально необходимом позволяет администрации продвинуться вперед даже при отсутствии широкого консенсуса в Конгрессе и среди союзников.
Во-вторых, выгоды для Тегерана. Иран испытывает многолетний санкционный шок: инфляция упорно держится на двузначных показателях, риал продолжает падать, а безработица продолжает расти. Частичное снятие ограничений сразу открывает доступ к замороженным валютным резервам, облегчает продажу нефти на официальных площадках и снижает расходы на «теневую логистику». Для консервативной иранской элиты это шанс стабилизировать экономику без серьезных внутриполитических уступок, ведь базовое право на обогащение урана, похоже, сохраняется.
В-третьих, вероятны компромиссы, формирующие «ядро» нового соглашения. Главные переговорные линии сейчас сводятся к перечню санкций, которые Вашингтон готов отменить указом президента, и к перечню тех, кто потребует одобрения Конгресса. Параллельно Тегеран должен согласиться на более жесткий режим инспекций МАГАТЭ, ограничить уровень обогащения урана (до 3,67% или максимум до 20%) и вывезти запасы высокообогащенного материала за границу. Если стороны согласуют именно эти технические параметры и механизм постепенного снятия санкций, прорыв станет реальностью — по крайней мере, в сфере ядерного досье.
Критика и открытые вопросы
Несмотря на прогресс, сделка сталкивается с рядом критических оговорок. Израиль предостерегает: даже с низким уровнем обогащения урана Тегеран сохранит ресурсную и финансовую базу для поддержки ХАМАС, «Хезболлы» и других прокси-сил, а значит потенциал для новых атак на израильские интересы. В самих США Трампу необходимо убедить Конгресс, ведь часть санкций закреплена законом; Их снятие потребует длительной процедуры и может столкнуться с сопротивлением обеих партий.
Дополнительно сделка потенциально поколебает баланс на нефтяном рынке : возврат «легального» иранского сырья способен снизить цену и обострить конкуренцию внутри ОПЕК+. Остается и риск срыва : если переговоры затянутся или Иран не выполнит технические детали, Белый дом может вернуться к сценарию давления, опираясь на жесткое крыло в США и поддержку Израиля.
Итоги и возможные сценарии
1. Подписание "нового-старого" соглашения. Это будет означать формальное урегулирование ядерной проблемы и частичное снятие санкций.
2. Частичная стабильность. Соглашение решит только вопросы ядерной программы, но не коснется ракетных разработок и помощи прокси-силам, из-за чего конфликт может возобновиться в другом формате.
3. Политические дивиденды для Трампа. Он сможет продемонстрировать электорату "личную победу" и контраст с политикой Обамы. Впрочем, критики обвинят его в возвращении к Обамовскому соглашению.
4. Преимущества для Ирана. Даже частичное снятие санкций станет финансовой и политической "передышкой". Однако Иран и дальше рискует подвергнуться военному или санкционному ответу в случае нарушения договоренностей.
Александр Колесниченко
