Оксана Маркарова: война не мешает инвестировать в Украину

Во второй части интервью Realist`у первый заместитель министра финансов Оксана Маркарова рассказала о грядущей бюджетной реформе, о том, чем отличается работа с Натальей Яресько от работы с Александром Данилюком, а также о планах нового Офиса сопровождения инвестиций привести в Украину такие компании, как IKEA и Starbucks.

Первую часть интервью можно прочитать здесь.

О бюджетной реформе

- Нынешний бюджетный процесс для Вас уже второй. По сравнению с прошлым годом общение с министерствами как-то меняется? Их подход к запросам? Насколько стало проще или, наоборот, сложнее найти понимание в вопросах расходов?

— Наверное, в этом вопросе никогда не просто.

В этом году мы впервые подали цифры не только на год вперед. Есть среднесрочный прогноз на три года. Мы попросили министерства — и они прошли через это непростое для них упражнение — подать цифры по своим программам на следующие три года. В ближайшее время мы обнародуем для публичного обсуждения нашу концепцию среднесрочного бюджетирования.

Это наш приоритет. Это сложная реформа, которую нужно делать постепенно. Она вряд ли соберет много лайков в Facebook и, кроме узкого круга экспертов, мало кто ею интересуется. Однако это, несомненно, одна из ключевых реформ бюджетного процесса, помогающая качественно поменять планирование и финансирование отраслевых реформ.

Цифры, которые вы увидите сейчас в бюджете по программам на три года, базируются только на макропрогнозе. Но правильное среднесрочное бюджетирование — это когда следующие годы будут включать не только изменение макропрогноза, но и реформы, которые планируются на следующие несколько лет, а цифры будут показывать планируемый результат от реформы.

Также важное улучшение, над которым мы с прошлого года активно работаем и предстоит еще много сделать, — это определение четких целей по бюджетным запросам и бюджетным программам в разрезе каждых ведомств. Каждый распорядитель бюджетных средств, планируя бюджет на следующий год, должен подумать, чего он хочет достичь, получив бюджетные средства.

Нужно понимать, чего мы хотим добиться той или иной программой, нужна ли она вообще. Например, программа помощи переселенцам. Что мы хотим ею достичь? Что в итоге должно быть? Не просто сколько есть переселенцев и сколько им денег выплатили, а помогает ли она трудоустройству и интеграции, и так далее.

Запросы министерств — это всегда непросто, говорит Оксана Маркарова Фото: Владислав Красинский

Или, например, медицинская субвенция. Бюджет — это, в том числе, серьезный инструмент для реформ, который помогает ответить на вопрос, что является целью, что мы финансируем — койко-места или услугу для пациентов. Мы хотим сместить акцент с лечения болезней на их профилактику и другие приоритеты. Это тоже должно найти свое отражение в бюджете.

Нужно понимать, что для всех министерств бюджетный процесс идет параллельно с обычной работой и нет возможности остановиться и два месяца заниматься только бюджетом или реформой. Поэтому очень важно, чтобы бюджетный процесс стал реально инструментом реформирования и чтобы в ситуации с ограниченным финансовым ресурсом Кабинет Министров четко определял приоритеты и фокусировал ресурсы на эти приоритеты. И это уже можно увидеть в бюджете 2017 года.

О взаимодействии с депутатами

— А что насчет коммуникации с парламентом? Минфин может как-то повлиять или предотвратить такие инициативы, как резкое поднятие зарплат депутатам?

— Министерство финансов находится в постоянном общении с парламентом и профильными комитетами: мы все время там присутствуем, мы готовим финансовые заключения на каждый законопроект.

Поэтому Минфин как никто другой включен в постоянный диалог, а иногда и в жаркие дискуссии с депутатами. Естественно, по тем законопроектам, которые либо несут большой риск, либо не обеспечены ресурсом, либо вносят дисбаланс в бюджет, мы доносим нашу позицию. Мы стараемся быть эффективными, в том числе убеждая депутатов принимать законопроекты или не принимать их. Иногда нам удается, иногда нет. С той же зарплатой — мы категорически возражали не против того, чтобы у депутатов были достойные заплаты, а против включения этого вопроса в бюджетное постановление без соответствующих расчетов — сколько будет стоить для бюджета такое изменение. Тем не менее, сначала эта норма прошла. Но в общем, оценивая результаты, я бы сказала, что у нас достаточно конструктивная работа с депутатами.

— Насколько Минфину удалось отбиться от депутатских «хотелок», которые появились в проекте госбюджета при доработке документа в комитете?

— Я бы не называла их все «хотелками». Бюджетные выводы, которые нам передал комитет, условно можно разделить на две категории. Одну, которую проголосовали как бюджетные выводы, и вторую — рекомендации, которые мы должны были рассмотреть.

Из бюджетных выводов, во-первых, мы смотрели, что потенциально обеспечено ресурсом. Во-вторых, смотрели, что ложится в те приоритеты, которые правительство заявило для этого бюджета. И включали в проект только те предложения, на которые у нас есть ресурс и которые совпадают с нашими приоритетами. С некоторыми вещами, которые были предложены депутатами, мы соглашались еще на комитете.

Мы подаем ко второму чтению сам проект бюджета с измененными цифрами, плюс — таблицу с «учтено», «не учтено» или «учтено частично» по каждому из депутатских предложений. Если не учтено, мы пишем почему не учтено. И дальше, как только законопроект попадет в комитет, по каждому из этих параметров будем объяснять, почему не учли.

— Мы уже видели, как принимается бюджет и как может все быстро происходить. У вас есть с чем сравнивать. Прошлый бюджет, который Минфин получил после голосования, как в министерстве на него посмотрели, глаза не начали бегать от того, как это можно выполнить?

— Было всего несколько вопросов, которые сильно изменились. Если взять тот законопроект, который мы в прошлом году подготовили к 15 сентября, то мы его отозвали по одной простой причине — налоговая реформа не была принята, а над ней работали все лето и ожидали, что бюджет 2016 году будет на новой базе. Мы подали его на существующей на тот момент налоговой базе, без уменьшения ЕСВ. Мы даже проанализировали тот бюджет, который мы готовили на 15 сентября, и тот бюджет, который подали в декабре, и тот, который в итоге был принят. И на самом деле отличия, конечно, были, но они не настолько существенны. Например, два реестра НДС. Реально это было не то, что мы закладывали, и не то, на что рассчитывал бизнес. Мы подавали один прозрачный реестр, который должен был быть доступен публично. В итоге получилось два реестра. Нам кажется, что это неэффективно, и мы сейчас это меняем.

Нынешний бюджетный процесс первый для правительства Владимира Гройсмана Фото: УНИАН

Да, Фонд регионального развития разделился на Фонд регионального развития и субвенцию на социально-экономическое развитие регионов.

Сказать, что появилось что-то совсем ломающее бюджетный процесс или логику — нет. Мы уменьшили ЕСВ, как и планировали. Я не могу сказать, что там что-то было такое, что, получив бюджет, мы сказали: «о боже, как теперь быть». Такого не было. Получили бюджет, который мы выполняем.

— Вы пришли в правительство Яценюка вместе с Натальей Яресько. Сейчас остались в правительстве Гройсмана и господина Данилюка. Очевидно, что подходы у них разные…

— В каком плане разные?

— Вопрос поднятия минимальной зарплаты при Яценюке в принципе не рассматривался…

— Нет, почему? Мы обсуждали этот вопрос, когда понижали ставку ЕСВ. Тогда как раз и стоял вопрос, чтобы поднять минимальную зарплату, так как у бизнеса от понижения ставки ЕСВ образовывался дополнительный ресурс.

— И все же, чем, по Вашему мнению, отличается связка Яценюк-Яресько и Гройсман-Данилюк?

— Я не думаю, что надо говорить о «связке», скорее о том, как работает команда. Если честно, мне кажется, что у нас, когда анализируют процессы управления, слишком много уделяют внимания каким-то политическим или личностным компонентам и недостаточно — профессиональным и системным.

В данном случае, хоть у меня и политическая позиция первого замминистра, я по натуре человек от политики далекий. Главный вопрос в том, можешь ли ты профессионально реализовать себя и сделать что-то полезное для страны в своей отрасли. Естественно, идеальный вариант, когда Кабмин работает как одна команда. Это не значит, что мы не спорим. Мы очень много спорим. И на уровне замминистров. Во-первых, Минфин — это министерство, которое всегда спорит со всеми. Мы, скажем так, хранители бюджета. Любая реформа — это, в том числе, затраты. Например, реформа полиции. Новая полиция — это правильна реформа с вашей точки зрения? Правильная. Запуск новой полиции, которая не берет взятки на дорогах и которая вежливая…

— Если не берет взятки и вежливая — это хороший элемент реформы.

— Даже это очень важно. Я езжу за рулем достаточно давно и могу оценить разницу. Но эта реформа стоит денег. Чем быстрее мы разворачиваем новую полицию в регионах, тем больше на это надо финансирования. Естественно, Министерство финансов всегда будет стоять на страже бюджета, чтобы потратить как можно меньше и как можно более эффективно. Дискуссии будут всегда. Главное, чтобы у всех было одинаковое видение, куда мы двигаемся, и видение результата реформ. В основном оно совпадает. И это дает возможность работать над общими результатами.

Арсению Яценюку и Наталье Яресько удалось принять госбюджет «под ёлку». Новая команда Кабмина планирует справиться раньше Фото: rian.com.ua

О бюджетных запросах ГПУ и ведомств силового блока

— Сложно не заметить растущие аппетиты силовых ведомств, правоохранительных органов. В проекте госбюджета на 2017 год по сравнению с текущим существенно увеличиваются расходы Генеральной прокуратуры. И ко второму чтению депутаты внесли предложение увеличить расходы ГПУ еще больше, чем даже предлагал Кабмин. При этом, если говорить о реформе прокуратуры, то ГПУ утрачивает многие следственные действия. За что они должны получать больше?

— Когда ГПУ утрачивает?

— Луценко, когда был назначен, сказал, что работает полтора года до того момента, когда следственные действия…

— …переходят в Государственное бюро расследований (ГБР). Но ГБР у нас до сих пор не сформировано. У нас продолжается конкурс на главу ГБР. В 2017 году мы надеемся, что Бюро начнет работать. А до этого должны в полной мере работать и органы прокуратуры, и другие ведомства.

Как Министерство финансов мы выполняем законы в пределах их финансирования. Часто нас упрекают, что растут расходы на госслужбу. Но извините, у нас есть закон о госслужбе, который проголосован и который мы должны выполнять. Более того, это наше обязательство перед ЕС. Если этот закон выполнить полностью, это еще плюс 17 млрд грн в год. Поэтому мы вносим определенные коррективы. Но все равно это увеличение.

Когда в рамках Кабмина идут реформы некоторых органов — ликвидируем определенный орган, отдаем куда-то функции, это значит, что будет период, когда новый орган уже начал работать, туда набираются люди и идут затраты, а старый орган еще ликвидируется. Это определенная процедура. Мы у себя в Министерстве финансов ликвидировали Пробирную палату. При том, что мы старались сделать это максимально быстро — на это ушел год. Мы не держали отдельный штат, в ликвидационную комиссию назначили только людей из министерства. Мы не можем содержать армию ликвидаторов. Но не у всех такой подход.

Генеральный прокурор Юрий Луценко просит больше денег для ГПУ на 2017 год. Минфин не возражает Фото: focus.ua

Поэтому надо ускорять формирование новых органов и максимально быстро передавать функции после принятия решения. Главное — не допустить невыполнения функций, особенно когда такие функции важны для нормальной работы. Например, на одном из последних заседаний Кабмина мы приняли решение временно разрешить ГФС продолжать проверку электронных деклараций. Почему? По закону этим уже должно заниматься Национальное агентство по вопросам противодействия коррупции (НАПК), но у НАПК не сформирован полностью штат. А в систему уже подано больше 100 тыс. деклараций и есть требование начать проверку. Пришлось временно разрешить. Пока и НАПК будет заниматься, и ГФС продолжит то, что они делали — проверку по финансовому контролю деклараций.

Резюмируя, главный вопрос в данном случае — эффективность в использовании бюджетных средств во время проведения изменений в процессах, реформировании отраслей и органов.

— Заметно, что растут запросы по всем силовикам. С чем это связано?

— Связано с конфликтом на востоке страны и с тем, что оборона и охрана порядка — один из основных государственных приоритетов. У нас 5% ВВП идет на оборону и безопасность, то есть на всех 14 распорядителей бюджетных средств, не только Минобороны. Пограничная служба, полиция и так далее.

Насколько правильно говорить, что запросы «растущие»? Все они законодательно обоснованы. Люди, которые служат на передовой на фронте, которые спят в окопах, должны получать больше. Мы должны двигаться к профессиональной армии. Это должен быть труд, который достойно оплачивается и обеспечивается. При этом, безусловно, нужно, чтобы в военных расходах были эффективность и контроль за каждой гривной.

— Какой подход применяется к распределению бюджетных средств по регионам? Сразу уточню. Мы долго сталкивались с политическим моментом, который назывался «донецкий элемент». А сейчас в бюджетах областей вперед выбилась Винницкая.

— Не думаю, что цифры это подтвердят. Для финансирования регионов есть ряд программ. Две самые большие — медицинская и образовательная субвенции, которые привязаны к количеству людей — школьников, учащихся, пациентов в больницах. Да, медреформа не закончена, мы до сих пор вынуждены финансировать койко-места, а не услугу. Но мы это меняем вместе с новой командой Минздрава.

В принципе все вопросы финансирования из госбюджета учителей и медиков привязаны к фактическим данным количества больниц, школ и работающих там людей. В 2016 году эти субвенции рассчитаны и на зарплаты, и на содержание учреждений.

Какие еще платежи? Есть субсидии. Они тоже платятся людям. В одной области больше, в другой меньше.

Есть Фонд регионального развития, где Министерство регионального развития проводит конкурс в регионах, и инвестпроекты, которые финансируются по решению комиссии, которая проводит конкурс. Они распределены достаточно равномерно.

Есть субвенция на социально-экономическое развитие. Она тоже достаточно равномерно распределена по стране, там нет больших перекосов. Предложения подают непосредственно регионы и народные депутаты.

Есть еще дополнительный ресурс, который появился у некоторых регионов благодаря закону для Донецкой и Луганской областей, подготовленному несколькими депутатами и главным его соавтором Максимом Ефимовым относительно перераспределения средств местных бюджетов с временно неподконтрольных территорий на подконтрольные. Это школы и инфраструктурные проекты.

В то же время за последние два года много дотационных необоснованных программ было прекращено. Это и позволило нам провести фискальную консолидацию. Дотации шахтам, галопирующая разница в тарифах — всех этих вещей, которые покрывали неэффективность частного бизнеса, сейчас в бюджете нет.

О льготах аграриям

— Откуда в госбюджете на следующий год деньги для малых и средних фермерских хозяйств? Премьер говорил о 5,5 млрд грн, которые будут учтены в госбюджете-2017. Еще 5 млрд грн он пообещал найти. Где?

— Дополнительные 5 млрд грн — это предложение самих народных депутатов, комитета по вопросам аграрной политики. Есть несколько инициатив, которые обсуждаются. Если ими будут предложены сбалансированные источники наполнения, то эти программы могут быть расширены в поддержку АПК. Насколько я понимаю, в приоритете овощеводство, фрукты, производство молочных продуктов.

Специальный режим налогообложения для аграриев, который частично поддерживал агробизнес, а частично служил способом оптимизации налогов и вносил существенный дисбаланс в систему, отменяется с 1 января 2017 года. Мы вышли на то, что ставка НДС для всех одинакова. Самый большой шаг сделан в прошлом году. В этом году оставался спецрежим для отдельных категорий. С 2017 года спецрежима не будет.

В отношении стимулирования каждая страна принимает решения, исходя из своих приоритетов. Нам нужно развитие малого и среднего фермерства, нужна занятость в селе, нужны отрасли, где есть более глубокая переработка. Выращивать сою, кукурузу, семечку — это хорошо. Это экспортный потенциал. Но мы больше получим, если будем перерабатывать. Добавленная стоимость в переработке гораздо выше.

Но какими именно будут эти программы — вопрос к профильному министерству. У нас это пока заложено как программа в бюджете, а порядки использования, что это будет и как — это компетенция Министерства АПК, профильных ассоциаций и Кабмина.

В Минфине обещают, что средства на поддержку малых и средних фермерских хозяйств дойдут до адресатов Фото: Новое время

— Как Минфин это видит? Грубо говоря, кто будет принимать решение о выделении, например, 100 млн грн тому или иному предприятию? И на какие цели?

— Направления использования средств должны быть утверждены Кабмином. Есть много моделей, как это может быть. Для нас главное, чтобы это был прозрачный механизм, чтобы финансирование было привязано к фактическим параметрам, привязано к земле, которая обрабатывается, или к производимой продукции.

— То, о чем сейчас говорит и что обещает премьер — это поддержка малого и среднего бизнеса. Но нет гарантий, что через полгода-год мы не увидим, что эту поддержку получил крупный бизнес…

— В таком случае, это будет нарушением того, на что должна быть направлена программа. Большой бизнес может справиться сам. Моя точка зрения — государство должно поддерживать малое и среднее фермерство, предпринимательство и занятость на селе.

Этот вопрос еще в обсуждении. Как я и говорила, решение и ответственность должны быть на Министерстве аграрной политики, которое вырабатывает политику в данной сфере.

— Все же несколько странно. Деньги есть, но нет порядка их выделения. Хотя наверняка уже сейчас выстроится очередь фермеров, которые хотят получить господдержку… Только неясно, кому и на что будут давать деньги…

— Цифра 5,5 млрд — это приблизительно стоимость налоговых льгот сельхозпроизводителей по НДС в 2016 году. Поэтому, отменяя спецрежим, мы заложили такую же цифру на поддержку АПК, но только на те программы, которые реально являются приоритетными для государства и которые государство хочет стимулировать.

О привлечении инвесторов в Украину

— Насчет спецрежимов. Вы к инвестированию имеете непосредственное отношение. Депутаты сильно загорелись идеей технопарков. Но неофициально многие подтверждают, что, по сути, это будет то же самое, чем когда-то были свободные экономические зоны…

— Скажу свою точку зрения. У нас в бизнес-климате нужно провести еще так много улучшений, которые будут иметь огромное влияние на инвесторов, что выдача налоговых льгот точно не в первой пятерке и даже не в десятке условий для их работы в Украине. Мы говорили со всеми ассоциациями: и с Американской торговой палатой, и Европейской бизнес-ассоциацией, и с украинскими. Когда спрашиваем, что им мешает, то слышим в основном об администрировании налогов, технических подключениях, давлении со стороны местных служб, инспекций. И никто не говорит, что ему нужно дать льготы по какому-то налогу на десять лет вперед, и только тогда он будет работать.

Как технопарк может привлечь инвестора? Если технопарк состоит в том, что там будет легче подключение ко всем ресурсам, удобнее проезд (а мы как государство в первую очередь проведем туда линии электропередач, построим хорошие дороги) — то это правильная идея. А если мы говорим о технопарке как о налоговой гавани — это неправильно. Это создаст разные условия для ведения бизнеса. Если один завод будет иметь преференцию по НДС, а другой по соседству — нет, то, о чем мы говорим? Мы вернемся к идее свободно экономических зон (СЭЗ), которые мы уже проходили. Есть места, где СЭЗ закончила действовать, но инвестор остался. Но на одну такую работающую СЭЗ мы увидим несколько работавших только, пока были льготные условия. Там были бешеные обороты и якобы действовал бизнес, но реально оказалось, что никаких инвестиций нет.

— Недавно был создан Офис привлечения и поддержки инвестиций, который возглавил Данил Билак и который вы курируете. Какие задачи перед ним поставлены?

— У Офиса три глобальных задачи. Первое направление — это продвижение Украины. В частности, создание портала, который будет главным источником информации об Украине. Он будет не создавать контент, а объединять усилия всех, уже это делает. То есть наша задача — стать эффективным интегратором, чтобы инвестор, который интересуется Украиной, заходя на сайт, мог найти контакты, информацию по отраслям. Это точка входа для инвестора для получения всей информации.

Руководитель Офиса сопровождения инвестиций Данил Билак будет отчитываться о проделанной работе перед Оксаной Маркаровой Фото: kmu.gov.ua

— Информации о стране, не о регионах?

— О стране, о регионах. Портал будет настолько детализирован и погружен в регионы, насколько хватит ресурса и информации. Это вопросы сотрудничества с нашими посольствами за рубежом, ассоциациями, это поддержка всех визитов, ролики об Украине. Работа по продвижению страны.

— Работа над имиджем?

— Да. Нам нужно репозиционировать Украину в том направлении, что сейчас наступил именно тот момент, момент, когда надо приходить и вкладывать деньги. Офис будет помогать всем министерствам «продавать» Украину как место, в которое можно и нужно инвестировать.

— Как можно «продать» страну, в которой идет война?

— Есть много стран, в которых реально идут военные действия. Вы в Киеве чувствуете войну? Это не мешает многим инвестировать. Чем больше здесь будет инвесторов, которые приедут в Украину, создадут рабочие места, тем больше будет защита для страны.

За прошлые три месяца было открыто несколько новых проектов. Не все из них были начаты до 2014 года. Инвесторы смотрят на Украину. У нас 94% страны, не считая Крыма, открыты для инвестиций.

Завершу насчет задач, которые стоят перед Офисом продвижения инвестиций. Второе направление — это работа с инвесторами, которые уже здесь. Эту работу мы начали. Общаемся с конкретными инвесторами, с ассоциациями, выясняем проблемы, которые у них есть. Нужно понять, какие из них нужно решить на уровне Кабмина или парламента. Все, что касается компетенций правительства, — это моя задача: оперативно инициировать предложения, принимать решения и устранять эти барьеры. Важно достаточно быстро выяснить, какие барьеры общие для всех и что нужно изменить. Например, контроль за ценообразованием, который Кабмин ликвидировал. Это один из примеров.

Третье направление работы Офиса — точечное привлечение инвесторов. Условно говоря, взять и привести за руку, а не ждать. Есть идея сделать список 200−300 компаний, которые мы хотим видеть в Украине. Сейчас идет активное обсуждение. Это могут быть инвесторы в секторы, стратегически важные для Украины, — энергетика, агробизнес, финансовый сектор. Это могут быть компании-«фишки», как IKEA и Starbucks, присутствие которых в стране — индикатор для других инвесторов. Это могут быть инновационные компании. Часть Офиса будет работать именно на это — ехать к компаниям и говорить, что мы хотим их у нас видеть, спрашивать, какая информация им нужна, чтобы они именно сегодня подумали над входом в Украину.

Минфин хочет привлекать в Украину компании с известными брендами для повышения популярности страны среди инвесторов Фото: kapital. kz

— Что рассказать об Украине? В Минфине видели декларации чиновников? Интересна реакция министерства на такое количество налички на руках…

— Я держу деньги в банках. И могу объяснить их происхождение.

Мне кажется, не все поняли, что им придется объяснить показанное в декларациях. Это не нулевая декларация и не прощение всех грехов.

Есть люди, по которым понятно, что они задекларировали. Часть из них пришла из бизнеса. Даже когда НАПК придет проверять — понятно откуда это взялось. «Восторг» вызывают люди, которые всегда были только на госслужбе. Думаю, что им придется многое объяснять, в том числе финмониторингу.

Думаю, раскрытие деклараций — это только начало, первый из многих шагов имущественной оценки. Дальше важен мониторинг образа жизни. Самая главная вещь в е-декларировании — это не то, что показали или не показали, а то, что все покупки свыше определенной суммы нужно декларировать, уведомляя о смене имущественного положения. А дальше любая серьезная покупка, поездка, отдых — это вопрос, откуда ты взял. Вопрос контроля за тратами в будущем важнее, чем-то, что уже задекларировано.

— Только у депутатов «на руках» сумма, сравнимая с бюджетом Львовской области… Но вопрос не в этом. Такое количество наличности у чиновников и депутатов показывает их недоверие к банковской системе. Минфин обращает на это внимание? Почему эти люди не инвестируют в свою страну?

— Вопрос в том, есть ли у людей на руках то, что они задекларировали. Я не орган учета, но у меня есть сомнения, что задекларированные наличные реальны. Это первый вопрос.

Второй — почему они не держат в банках или не инвестируют. На самом деле, нет проблем с гривной на счетах. Даже если есть недоверие к частным банкам, то существует три государственных, которые присутствуют практически везде и уровень доверия к ним достаточно высокий. Лично я считаю более безопасным не держать наличные, а нежелание класть деньги на счет воспринимаю, скорее, как боязнь попасть под полный мониторинг, что в банках неизбежно. Нельзя прийти в банк, положить миллион долларов и не объяснить, откуда он. А финансовый мониторинг за последние несколько лет стал намного жестче.

А относительно доверия к банкам вообще… Люди возвращаются в банки, мы видим прирост депозитов по системе в целом. Я бы по этому судила, есть доверие или нет.

— Давайте завершим разговор оптимистическим вопросом. Бюджет будет принят до Святого Николая, до 19 декабря?

Учитывая, что мы начали процесс принятия бюджета в установленные законом сроки, надеюсь, он и завершится в установленные законом сроки. Мы сейчас активно и напряженно работаем с депутатами над тем, чтобы он был принят как можно быстрее. Тяжело сказать точно по датам. Но до Святого Николая, надеюсь, страна будет с бюджетом на 2017 год.

Текст: Евгений Будерацкий, Ростислав Шаправский