Российский юрист Марк Фейгин, до недавнего времени адвокат (весной 2018 года его лишили в России адвокатской лицензии), широко известен в Украине защитой Надежды Савченко, а позже — крымскотатарского активиста Ильми Умерова, осужденного в оккупированном Крыму. Сейчас Фейгин занимается делом украинского журналиста Романа Сущенко, которого в России обвинили в шпионаже. После лишения адвокатской лицензии, Фейгин продолжает вести его дело в качестве общественного защитника и представителя в ЕСПЧ. С 2016 года Фейгин участвуют в оппозиционном движении «Форум открытой России», который проходит в Вильнюсе. Форум дистанцируются от российской оппозиции из-за украинского вопроса. Его сторонники убеждены, что деоккупация украинских территорий и освобождение политических заключенных должны произойти безусловно. О перспективе освобождения украинских узников Кремля, об оппозиции и протестах в России, о работе российских спецслужб и о много другом — в интервью Марка Фейгина Realist'y.
Обмен «люди на люди» не интересен
— Роман Сущенко — уже в колонии, осужден на 12 лет. Ему придется сидеть весь срок или есть варианты?
— Уверен, он не будет сидеть. Москва, конечно, сейчас поставила на паузу эту историю из-за выборов в Украине в 2019 году. Сейчас вернуть хоть моряков, хоть Романа значит подарить Порошенко дополнительные очки для переизбрания на второй срок. В Кремле не хотят победы Порошенко. И с ним они не хотят вести переговоры.
Вторая причина — Кремлю обмен «люди на люди» не интересен. Они хотят отмены санкций. Третья причина — это мое личное мнение — переговоры ведутся неправильно. Главным переговорщиком назначен Виктор Медведчук, а у него в этом, как мне кажется, есть еще какие-то свои интересы.
Не факт, что Медведчуку выгодно менять «всех на всех». Я думаю, это — тупик. Пока Медведчук освободил троих человек: (Надежду — R°) Савченко, (Геннадия — R°) Афанасьева и (Юрия — R°) Солошенко. А что касается (Ахтема — R°) Чийгоза и (Ильми — R°) Умерова, то ими занимался Эрдоган (президент Турции — R°). Ну да, обмен в ОРДЛО проходил при его участии, но это — другое. Мы говорим сейчас о 70 людях, которые находятся в России и к ним прибавилось еще 24.
— Кто-то еще из украинских заключенных к вам обращался за защитой?
— Во-первых, я защищаю Сущенко, во-вторых, меня лишили адвокатского статуса, поэтому, я бы и рад, но по уголовным делам не имею права участвовать в деле как защитник. Романа я сейчас защищаю как его представитель в ЕСПЧ. А основным адвокатом выступает мое доверенное лицо.
— Ваши доверенные лица занимаются другими украинскими кейсами?
— Конечно.
— Какими?
— Не надо называть фамилии. Меня уже лишили статуса, могут и коллег лишить. Посмотрите, что происходит с Курбединовым (крымский адвокат Эмиль Курбединов был арестован на 5 суток — R°).
— Сообщалось, что Курбединова арестовывали из-за его желания защищать одного из моряков…
— Думаю, так и есть. Когда мы с ним защищали Умерова, точно так же арестовывали на 15 суток за какой-то пост (в социальных сетях — R°). Они так «пристреливаются», чтобы в конце концов привлечь Курбединова к уголовной ответственности и лишить адвокатского статуса.
— Но ваш коллега по делу Савченко Илья Новиков как раз защищает одного из моряков…
— А вы знаете, что он и Выговского защищал (Валентин Выговский осужден на 11 лет по обвинению в шпионаже — R°). Выговский сидит в соседней камере с Романом в Кирово-Чепецкой колонии ИК-11, и я кое-что знаю о характере его защиты, и то, как Выговский относится к защите.
— Выговский недоволен работой своего адвоката?
— Приедет Выговский — у него и спросите. Мое мнение, такой человек, как Новиков не должен защищать украинских политзаключенных. Он, конечно, может, но это - уже проблемы самих украинцев и их родственников. И то, что произошло с Савченко, не в последнюю очередь именно потому, что такой адвокат, как Новиков был в этой группе.
— Вы тогда тоже считали, что Новиков не должен защищать украинцев?
— Изначально, нет. Я думаю, что он подвергся внешнему давлению.
— Когда приезжаете в Украину, интересуетесь, как теперь Савченко судят здесь?
— Нет. Мы с ней расстались в 2016 году. Я ей все высказал, еще когда она была в тюрьме. Потом еще раз, когда она уже была на свободе. Я ее предупреждал обо всем, что с ней произойдет, если пойдет по этому скользкому пути.
— Она с Вами советовалась насчет «скользкого пути»?
— Нет. В последнем нашем разговоре она отказалась от жалобы, которая была подана в ЕСПЧ: сказала, ей это не нужно. Она также не захотела заниматься освобождением политзаключенных, как ей предлагалось.
— Для нее эта роль была подготовлена?
— Этим надо было заниматься вместо того, чтобы готовить теракт и ездить в Донецк. Она на тот момент (имею в виду весной) могла заменить Медведчука. В определенном смысле, конечно.
— Что будет с нашими моряками, арестованными в оккупированном Крыму?
— Не думаю, что до выборов их дело сдвинется с мертвой точки. К ним еще ни один адвокат не попал. Откуда вы знаете, работают ли с ними оперативники ФСБ и не заставляют ли, как тех троих, признаться на камеру, чтобы так поступили и остальные? 100% - работают. А, возможно, они уже «раскололись», и с ними работают адвокаты по назначению.
Думаю, то, что не допускают адвокатов к украинским морякам, объясняется тем, что они хотят, чтобы как можно больше из этих 24 человек якобы признали свою вину.
Патент на оппозицию
— В Украине воспринимают российскую оппозицию неоднозначно, потому что зачастую на украинском вопросе она и заканчивается. Как вы строите диалог с украинскими лидерами мнений?
— Они выражают свою оценку по отношению к запатентованным Кремлем оппозиционерам. Я лично с их оценкой согласен. В России, по сути, нет никакой политической палитры. Есть власть, и всё остальное — производное от власти. Оппозиция — это какая-то часть московской интеллигенции, которая пытается изображать вызов для власти, но при этом работает на эту власть.
Кстати, наш «Форум свободной России» называют радикальным и русофобским, потому, что мы не хотим ассоциироваться с ручными оппозиционерами Кремля. Вот вы говорите, Собчак (Ксения Собчак предложила референдум о принадлежности Крыма, баллотируясь на пост президента РФ — R°), конечно, она представляет ту оппозицию, которая работает на власть. Тот же [Анатолий] Чубайс (реформатор энергетического рынка — R°) или [Алексей] Кудрин (экономист-либерал, глава Счетной палаты — R°) — это политики, которые кормятся с руки Путина. А украинский вопрос после 2014 года — индикатор оппозиционности к Путину. По «Крымнаш» или «Крымненаш» легко определить, кто как относится к оккупации. Мы в «Форме» и раньше заявляли, и сейчас стоим на том, что передача Крыма Украине должна быть без каких-либо условий, равно как и вывод войск с Донбасса и освобождение украинских заключенных.
Рейтинг Путина никто не знает
— Насколько, по-Вашему, россияне искренне разделяют то, что пропагандируют российские СМИ: «русский мир», «угроза Запада», прочее?
— В России сейчас информационная пропаганда — самый динамично развивающийся сектор экономики. Все российские СМИ подконтрольны власти и действуют по пропагандистской модели. Ну «Первый канал» или РТР — там всё буквально: пропагандистская глушилка, которая забивает эфир дерьмом, украинофобией, ненавистью, ксенофобией… Но и якобы критикующие власть СМИ — «Эхо Москвы», «Дождь» — тоже работают в рамках дозволенного. А Украина для российских СМИ — вообще «святое»: украинцы — главные враги. Ненависть — очень удобный продукт для продажи народу: она стимулирует мобилизацию: дескать, мы тут в осажденной крепости, Запад санкциями давит, украинцы хотят Крым вернуть, русскоязычное население в рабов превратить — бесконечная эта теребилка.
— Неужели только на этом держится высокий рейтинг Путина и так долго?
— Путин — это единоличная диктатура в чистом виде, а значит никакая идеология не нужна. Отсюда такая гремучая смесь, казалось бы, несовместимых по смыслу идей, героев, лозунгов.
То у них «русский мир» и «православные скрепы», то у них возрождение империи с ликом Николая II, и тут же Сталина прославляют. Завтра захотят, чтобы Кадыров стал премьер-министром, и тогда скажут, что они все — вайнахи (народы Северного Кавказа, имеется ввиду чеченцы и ингуши — R°).
Путин же не особо силен в политической философии, которая необходима для идеологии. Он, собственно, и книг-то не читал. Как говорит Володин (Вячеслав Володин — спикер Госдумы — R°), «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». Мы это переводим по-другому: есть Путин, олицетворяющий, коррумпированную диктатуру.
— Социологические исследования показывают интересный парадокс: россияне одобряют нападение на украинские корабли в Черном море, но при этом убеждены, что Россия и Украина восстановят «братские» отношения…
— Российская социология давно не отражает никаких настроений: эти цифры «рисуются», чтобы ублажить заказчика. А заказчик у нас, чаще всего, — Кремль. Ну вы представляете, как к рядовому россиянину подбегают на улице с вопросом, как вы оцениваете политику президента Путина? Что он ответит? Какие-то реальные цифры получаются от полевой работы иностранных компаний, которые по заказу, в том числе Кремля, проводят исследования. В Кремле знают кое-какие реальные цифры (для выборов они заказывали), но мы их не знаем.
— Как же протесты в России — против коррупции, пенсионной реформы… дальнобойщики перекрывали дороги. Ничего не повлияло на рейтинг Путина?
— А как определить тот реальный рейтинг Путина? Про соцопросы мы уже поговорили. Есть еще выборы, на которых народ выражает доверие или недоверие политикам. Но то в демократических странах. А в России-то и выборов нет. Результаты выборов искажаются не просто на уровне вбрасываний бюллетеней, не просто админресурсом, а заранее даются цифры из Кремля по явке и количеству голосов за кандидатов. А российские выборы — это Путин, Путин и еще раз Путин. И все остальные якобы его оппоненты тоже отобраны под Путина.
Пенсионная реформа, безусловно, нанесла ущерб его репутации, потому что людям придется работать лишние 5 лет. Но для нас — это серьезный срок: качество жизни-то не такое, как в Германии. Но как только падает рейтинг, Кремль начинает мутить какие-то истории с войной, противостоянием с Западом. СМИ сразу исправляют ситуацию: «Вам не подняли пенсию? Это не мы — это Запад со своими санкциями, это — Украина: из-за нее все». Протесты против пенсионной реформы были довольно слабые.
Единственно эффективными протестами можно считать митинги Алексея Навального, но им не давали пройти – просто сажали его и все. Сейчас он на свободе, но периодически его сажают. Превентивно, то есть только за намерение. Формально это запрещено, но фактически делается. Сила власти еще велика, чтобы контролировать народный протест.
Российские спецслужбы: работа внаглую
— Почему так много провалов у российских спецслужб: в Солсбери не дотравили Скрипалей, сорвался переворот в Черногории, во Франции уличили российский след?
— Во-первых, отравить, взорвать — это не та тонкая аналитическая работа, требующая особых интеллектуальных способностей и опыта. Это — грязная работа, для которой и подбирают соответствующие кадры. Посмотрите на Чепигу и Мишкина (сотрудники ГРУ, подозреваемые в отравлении Скрипалей в Солсбери — R°), которых назвали Башировым и Петровым. Воевали на Донбассе, закончили какое-то там военное училище. Как они отвечают: это же — два почти клинических идиота! Но они — еще и полковники, герои России, участвовали в вывозе Януковича.
Во-вторых, они считают, что если Путин дал отмашку игнорировать все международные нормы, то можно действовать без правил. Политические убийства совершаются открыто, с вызовом, нагло. В этом есть свой смысл — напугать, вызвать истерику, посеять панику и растерянность на Западе.
— Если докажут в протестах во Франции российский след, будут новые санкции?
— Санкции против России остаются в любом случае: поводов и без причастности к протестам во Франции хватает: дело Скрипалей, нападение на украинские суда в Черном море. А французские спецслужбы, думаю, более-менее, уже понимают, кто есть кто.
