Горан Лоянчич, сербский конфликтолог, старший тренер норвежского Центра мира и диалога им. Ф. Нансена, уже более 17 лет работает с сообществами, разделенными вооруженным конфликтом. На его счету не одна успешно реализованная программа на Балканах, и не только. В начале этой недели Лоянчич провел в Киеве тренинг «Диалог как инструмент работы с конфликтом», по окончании которого ответил на вопросы участников и Realist’а.
— Вы можете привести пример того, как Ваши семинары изменили людей, помогли им вступить в диалог?
— У меня много историй, в которые вы просто не поверите. Я работал с людьми, которые потеряли на войне всё. Например, на одном из семинаров была женщина из Косово. Сербские военные убили всех ее родных. Ее оставили в живых со словами: «Живая она будет страдать сильнее, чем мертвая». Она приехала к нам, сидела в одном зале с людьми из Белграда. И в самом конце сказала: «Мои родители говорили, что есть хорошие и плохие люди. И когда со мной случилась эта беда, я начала ненавидеть всех сербов. Всех. Не только тех, кто это со мной сделал, хотя и понимала, что это — неправильно. Но сейчас я встретила сербов и вижу, верю, что их боль так похожа на мою. Я чувствую, что возвращаюсь к себе и могу чувствовать себя живой».
В тот вечер я долго не мог заснуть. Я задавал себе вопрос: мог ли такое сделать диалог? Правда ли это возможно? А если возможно, то как? Я хочу знать, что именно я сделал. И в ту ночь я понял, что буду заниматься такой работой всю жизнь. Я буду искать и искать.
— Скажите, а как та женщина согласилась приехать на семинар, в котором участвовали сербы? Какова предыстория?
— Во время войны в Косово многие пропали без вести. И были две организации, которые искали людей — этим занимались сербы в Сербии и албанцы в Косово. Мы подумали, что было бы хорошо объединить их, чтобы они могли создать единую систему по поиску родни. Идея хорошая, но процесс был долгим и мучительным. Мы работали по отдельности с каждой группой. Они должны были привыкнуть к мысли, что встретятся с людьми, которых ненавидят. И только через два года настал момент, когда мы объединили их в нашей академии в Лиллехаммере (Норвегия). Это мероприятие не случайно происходило так далеко. В академии им. Нансена все продумано до мелочей. От распорядка дня до расположения комнат.
Жители Балкан толком не знали английского, а уж тем более норвежского. С кем они могли говорить, кроме как друг с другом? К тому же курить они могли только в одной из комнат. И в первый день они стояли с сигаретами молча. Они же ненавидят друг друга, какие разговоры! На второй день они начали жаловаться, как это неудобно. На третий день уже были фразы: «Пошли покурим». Они начинали общаться. И они разговаривали, в том числе, и о том, как могут помочь найти информацию о своих пропавших родных.
И после того, как мы их объединили, стало проблемой их разъединить. Они поняли, что они жертва одной и той же логики, что сербов и албанцев убивало одно и тоже оружие. И вместе им удалось сделать многое — они находили информацию, документы. И эта история доказывает, что все возможно.
— Но одна объединенная Вами группа — это же капля в море…
— Да. А что вы от меня ждете? Я не супермен, не президент США, не генсек ООН. Я провожу семинары для 20, для 50 людей. Что могу — то и делаю. А какая альтернатива, с другой стороны? Было бы лучше, если бы я просидел дома 19 лет? Я не думаю, что есть альтернатива.
— А Вы не думаете, что Ваш семинар преждевременен для нашей страны? Ведь даже разговор о диалоге с временно оккупированной территорией воспринимается как предательство?
— Нельзя говорить о таких понятиях, как «слишком поздно» или «слишком рано». С точки зрения политической методологии — рано для диалога. Но я не верю, что есть какое-то подходящее время, которое стоит сидеть и ждать. Сейчас мы садим семена будущего диалога. И он начнется гораздо раньше, чем вы думаете. Поверьте, я видел многие конфликты.
— Как диалог может повлиять на конфликт?
— Он может изменить мысли. Мышление создает отношение, отношение создает поведение, поведение создает контекст.
Например, мы что-то знаем и на этом основываем представления о мире. Что-то мы узнаем сами, но в основном получаем знания от других людей — родителей, учителей, из книг, СМИ. Так вы создаете ценности, важные для вас, у вас формируются политические взгляды. Затем вы находите группы единомышленников и становитесь частью профессиональной, социальной
Вы начинаете доказывать свою правоту, говорите о прочитанной информации, о словах людей. В ответ вам показывают другие книги и цитаты. Разгорается конфликт. Вы думаете: «Почему этот тупица не может понять то, что я знаю с пеленок?». Вы думаете, что ваш оппонент знает то же, что знаете вы, но скрывает. Вы полагаете, что он думает также, как и вы. Но у него есть негативный мотив для спора с вами, а значит он — ваш враг. Чего вы не понимаете, так это того, что в его голове происходит тот же процесс. У него были родители, книги, авторитеты, и знания, которые он получил, для него абсолютные.
Что вы делаете в этой ситуации? Вы обмениваетесь историями, пока не поймете, что нет негативной мотивации, просто вас обучали разным вещам. Это важный момент. С этого все и начинается. Если вы считаете, что у оппонента нет злого умысла, то вы убираете свой страх. Вы уже не боитесь, что другой человек может повлиять на вашу точку зрения. И вам больше не надо его переубеждать.
Остается несогласие. Но с ним мы проживаем всю нашу жизнь. Например, я в чем-то не соглашаюсь со своей женой, но люблю ее, и мы живем вместе. Несогласие само по себе не опасно.
Но вы должны понимать, что я просто показываю метод, инструмент. Я не даю готовое решение для Украины. Единственные, кто могут решить ситуацию — украинцы и только украинцы.
