После эмиграции костяк Femen продолжает шокировать просвещенный Запад. Но в самой Украине «секстримистки» свели свою деятельность до минимума. Realist выяснил, почему.
Анна Гуцол, одна из организаторов и лидеров движения Femen, рассказывает Realist’у о главных страхах феминисток в Украине без Януковича, о «приватизации» бренда и о том, найдется ли в их организации место для Анастасии Деевой.
— Почему молчит Femen — это был один из ключевых вопросов, когда мы только договаривались с Вами о встрече. И вот 24 ноября, всего за несколько часов до интервью, интернет неожиданно сообщает: активистка Femen напала с молотом на фрагмент берлинской стены возле посольства Германии в Киеве. Совпадение?
— Так получилось… Мне позвонила Анжелина, наша давняя активистка. Сказала, есть желание высказаться по поводу безвиза в день саммита Украина — ЕС.
«Ок, — ответила я. - Смогу помочь. Составлю план действий. Позову информагентства».
После эмиграции костяка Femen в Европу в 2013-м и после Майдана мы провели в Украине всего 4−5 перфомансов. На фоне активностей прошлых лет кажется, что нас здесь нет.
В стране осталось до 10 активисток — этого недостаточно для широкой деятельности. Но я продолжаю придерживаться концепции, что Femen — движение, а не организация.
Опробованная нами тактика «секстримизма» должна жить сама по себе. Если есть желающие участвовать в акциях — они участвуют. Если нет — так тому и быть.
— Вообще спад деятельности Femen в Украине кажется нелогичным и даже подозрительным. Война, e-декларации, закрытие файлообменников, проплаченные ноябрьские митинги в столице и много чего еще. Есть где разгуляться акционистам, борцам за свободы и права, так ведь?
— У нас есть три четких направления. Вначале мы занимались всем, искали свою идеологическую нишу. Остановились на борьбе с диктатурой, религией и секс-индустрией.
К нам иногда приходят люди, говорят: «Знаете, у нас тут завод вредный дымит. Помогите!». Но это не наша тема…
— С вашими темами в Украине после Майдана проблем стало меньше?
— Нет, конечно. Я вообще считаю, что стало только хуже.
Но повторюсь, что Femen — дело добровольное. Если нет девушки, пожелавшей высказаться по тому или иному поводу, поделать я ничего не могу.
Ждем новых активисток. Собираемся обновлять движение в стране.
Больше скажу: хочу передать свой опыт кому-то, кто мог бы развивать Femen в Украине. Ищем, пробуем кандидатов на роль лидера. Я с удовольствием научу и все покажу.
— После акции «Стоп, гомофоб» под Верховной Радой 12 ноября 2015 года Ваши коллеги в Европе, в частности Инна Шевченко (лидер Femen International — R°), обвинили Вас в «приватизации» бренда Femen и в том, что перфоманс в Киеве был проплачен. Повлиял ли этот скандал на деятельность движения в Украине?
— Последние два года есть определенный конфликт между европейским представительством и движением Femen в Украине. Я бы назвала его «идеологическим».
Парижский офис решил, что Femen — это все-таки организация, в которой есть кто-то главный. Он решает, что и как делать. А когда проходят перфомансы без согласования с французским офисом, то там начинают говорить о «ненастоящем» Femen.
К таким заявлениям отношусь лояльно. Femen как движение должно и будет существовать без чьих-либо указаний. Мне, в принципе, все равно, кто называет себя главным.
— В 2013-м Вы покинули Украину, опасаясь преследований власти и силовиков. Что-то с тех пор изменилось?
— По-прежнему присутствует страх. Я даже к психологу ходила.
До сих пор помню, как в конце августа 2013-го мы получили люлей. В наш киевский офис подбросили пистолет, гранату, нашли портреты Путина и патриарха Кирилла, обведенные прицелом.
Нас едва не обвинили в подготовке покушения на этих «прекрасных» людей.
Уголовное дело, по которому я прохожу в качестве свидетеля, до сих пор не закрыто. Оно продолжает висеть надо мной, как дамоклов меч. В нашей стране можно очень легко превратиться из свидетеля в подозреваемого или обвиняемого.
— Вы сказали, что после Майдана «стало только хуже». Почему?
— До эмиграции Femen летом 2013-го у нас были четкие, нет, не правила, а скажем так — схемы и понимание того, что с нами может произойти. Я точно знала, чем все может закончиться.
Тогда мы предупреждали девушек: да, могут арестовать, возможны штраф, суд, 15 суток. Кто-то отказывался, кто-то соглашался.
Теперь же я, честно говоря, не понимаю, к чему готовить людей. После Майдана мы, можно сказать, до сих пор прощупываем почву. Я не знаю, например, как поведут себя вооруженные люди, националистические движения.
— Вы видите в них угрозу?
— Все феминистические движения — левые по сути. У нас нет состыковок с правыми, националистами. По многим моментам правые нам не друзья.
Естественно, появление большого количества вооруженных радикализированных мужчин с правыми взглядами останавливает наших активисток в Украине. Когда сторонник «Правого сектора», условно говоря, возмущался и махал бокалом пива — это одно. Но сейчас у них есть оружие, определенная свобода и даже поддержка населения.
Если честно, все это реально стремно. Сейчас гарантировать безопасность тяжелее. Сложнее прогнозировать риски. Не знаешь, в какой момент и откуда возникнет проблема.
— Булыжник и горящие шины оказались действеннее, чем голая женская грудь.
— Грудь нежнее… Сегодня в Украине, к сожалению, не время для муз. Пушки гремят громче.
Куда бы вы сейчас ни обращались, ни поднимали проблемы женщин, услышите один и тот же ответ: «Не время, сейчас у нас война».
Если раньше женский вопрос был на 10-м, то сейчас на 40-м, 50-м месте. Положительное решение гендерных вопросов на уровне парламента стопорит сильный рост правых и религиозных настроений.
— Какие у Вас отношения с новой полицией?
Не покидает ощущение дежавю: происходят сливы информации, нас ждут, встречают возле админзданий.
Хочется верить в светлое демократическое будущее, но я его пока не вижу.
Когда появилась новая полиция, казалось — класс, няшные какие! Но система не поменялась. В ней осталось много прежних ментов, прошедших переаттестацию. Редкостные сволочи, которые задерживали нас при Януковиче, остались работать на своих местах в Киеве.
Но то, что в полиции много женщин, — это хорошо. Хочет девушка в полицию, армию или политику — пускай идет.
— Как Анастасия Деева, да? Кстати, вы бы ее в Femen взяли?
— Почему именно ее? Из-за откровенных фото?
Сегодня система соцсетей и медиа настолько развита, что дальше будет всплывать много фото с обнаженными политиками. А цепляться, к сожалению, будут только к женщинам. К ним всегда есть претензии.
Была же, например, откровенная фотосессия братьев Кличко. Она никого не смутила. Никто не сказал: «Ай-яй-яй, как не стыдно! Такой человек не может быть мэром!»
Да, у нее (Деевой — R°) есть сиськи, есть эротические фотографии. Все нормально. Эта ситуация в очередной раз продемонстрировала незрелость украинского общества. Оно похоже на подростка, который неадекватно реагирует на голое женское тело.
Фото: Олег Переверзев, EPA/SERGEY DOLZHENKO/ETIENNE LAURENT/ YOAN VALAT
Вторую часть интервью с Анной Гуцол читайте на сайте Realist`а в ближайшее время.
