Их грабят, насилуют, убивают, берут мзду за условную защиту и «крышу», их делят «менты» и сутенеры, их шантажируют и заставляют подписывать «плановые протоколы» и смеются в лицо, когда они жалуются на насилие. Идею декриминализации секс-работниц, которая позволила бы не привлекать их по админстатьям, поддерживают далеко не все. Поэтому этот «теневой» бизнес регулируется в лучшем случае «договорняками» между самими секс-работницами, сутенерами и «правоохранителями».
Realist`представляет мини-цикл — три истории работниц секс-индустрии, их рассказы о том, как они попали в эту сферу и как им удалось из нее вырваться.
Первая история — Анны (имя изменено) из Киева. О том, кто такие «пэпсы», что такое «закладка» и «контрольная закупка», почему «индивидуалок» в этой сфере становится все меньше.
А вдруг расскажут маме
Анна, Киев
Я училась очень хорошо, у меня не было плохой семьи или чего-то такого. Просто в 21 год я начала употреблять наркотики: сначала аптечные, потом инъекционные, потом достаточно логично попала в секс-бизнес. У меня была знакомая, которая очень много лет там работала.
Мне не хватало решимости, чтобы начать. Я живу возле Окружной дороги, мне казалось, что там очень много маньяков, и меня сразу же убьют. Поговорив со знакомой, я решилась.
Я попала на Броварской проспект, потом поняла, что это слишком далеко, поэтому решила работать у себя на Окружной, где ближе. Почему я решила этим заниматься? Мне нужны были деньги на наркотики, все очень просто.
Когда я пришла на дорогу, мне другие девочки сразу сказали, что милиционеры сами позвонят и приедут со мной знакомиться. Они приехали на следующий же вечер. Попросили принести паспорт, очень хотели убедиться, что мне уже есть 16.
В первый день мы просто познакомились, и они сразу сказали, сколько им надо платить. Каждый день мне звонили менты и спрашивали, выйду ли я сегодня.
Так как мы работали сами, без сутенеров, то кто-то из тех, кто работает в одном месте, им звонил и отдавал за всех деньги. Брать их они очень боялись, поэтому мы делали «закладку»: оставляли где-то под камнем, например.
За это они обещали защищать. На деле все было не так.
Я, помню, работала на Жулянах (район в Киеве, в котором расположен международный аэропорт. — R0), там тоже были «индивидуалки». Как-то за месяц пропали три девочки. И мне милиция местная говорила: не выходи ночью, выходи днем. Но я тогда очень сильно кололась, поэтому у меня не было вариантов, я выходила ночью. «Пэпсы» (патрульно-постовая служба. — R0) даже показывали мне фотографии трупов, чтобы я ночью не выходила. Но мне нужны были наркотики. Я молилась, помню, и судя по всему, это помогло.
Меня несколько раз грабили клиенты. Есть много людей, у которых такой бизнес: грабить девочек, которые работают на дороге. Ну, потому что они сами садятся в машину, у них есть деньги, скорее всего, поэтому это достаточно просто. Когда такое случилось первый раз, я позвонила милиционерам. Они мне сказали: «Ты что, дура?». И все.
Как-то ночью менты делали контрольную «закупку»: они договаривались с девочками, потом предъявляли свое удостоверение. А потом подъезжала маршрутка, и они туда всех «паковали». Они это делали в какие-то отчетные дни, когда им нужно было 30−40−50 протоколов.
У них там во всем отделе тогда, года три назад, был только один невменяемый, который орал. Остальные абсолютно нормально относились.
То, что они делают, конечно же, ненормально, но я имею в виду, они ничего такого не применяли к нам. У них самая страшная угроза была: позвонить и рассказать все маме. Поэтому у меня нет особых обид на «нравы» («полиция нравов», в данном случае отдел по борьбе с торговлей людьми. — R0).
Никто никого не защищал. Это одна из причин, почему я согласилась потом пойти работать к сутенеру. Мне казалось, что с ним будет как-то по-другому.
Сутенер сам меня нашел, потому что бизнес «индивидуалок» заканчивался вообще. Их били, выгоняли куда-нибудь за Киев, особенно стареньких.
Сутенеры и «пэпсы» — это были две конкурирующие банды. Потому что те, кто работают на сутенеров, не платят местным «пэпсам», они платят куда-то дальше. Поэтому «пэпсы» долго пытались удержать тех, кто работает по сути на них, но проиграли.
Нас, «индивидуалок», почти не осталось на дорогах в Киеве. Сейчас все поделено на небольшие участки и везде есть хозяева.
С сутенером мы начали работать так: я села к нему в машину, он достал пистолет и стал меня убеждать в том, что слишком опасно работать на дороге, а я стала кусаться, царапаться. Он выбросил меня из машины, потому как я очень сильно психовала. Потом ко мне подъехал его коллега, другой сутенер, сказал, что с тем мы просто не нашли общий язык. Он уговорил меня. И вначале это имело некоторый смысл. Просто внутри не так страшно.
С сутенером было спокойнее. Потому что он был где-то рядом, от неопасных придурков мог защитить, хотя я и сама могла это сделать. Если опасный придурок — вряд ли он будет защищать. Если клиент с пистолетом, вряд ли сутенер будет нарываться, если милиционер, которому сутенер не платит, — тем более. На самом деле разницы нет никакой, кроме внутреннего ощущения, что кто-то за тобой следит.
Два раза я очень сильно влетела, когда оставалась одна. Ну, нарушала правила работы. Нельзя оставаться после 6 утра, например.
У нас была договоренность с одной сауной. На меня там напали в 7 утра, когда мои уже уехали. Девушка-администратор очень не хотела кого-то вызывать. Она пыталась как-то разрулить эту ситуацию, чтобы он бил меня на улице, чтобы ей не пришлось нажимать кнопку и задерживаться на работе. Она что-то объяснила напавшему на меня и вытолкала нас на улицу. Меня спрятали в соседней сауне, я вызвала милицию. Менты приехали через час, очень сильно посмеялись, что я их вообще вызывала и подвезли меня домой. Потом меня за это попытался оштрафовать сутенер, потому что я не имею права вызывать милицию в эту сауну ни в коем случае.
Конечно, менты «закрывают» сутенеров. Поэтому сутенеры берут девочек «админами». То есть когда делается квартира, например, туда берется одна девочка поопытнее на должность администратора. Ей больше платят для того, чтобы ее «закрыли».
Я думаю, что «админы» догадываются об этом, но так как чаще всего это девочки наркозависимые, то по каким-то причинам они на это соглашаются. И вообще каждый думает, что лично он «пропетляет». Девочки, работающие на квартирах, не знают сутенеров в лицо. Настоящих сутенеров, которые занимаются этим бизнесом, не сажают. Зачем их сажать, если они приносят «нравам» деньги? Бизнес делается с какими-то проверенными людьми, а сажают того, кого можно сажать.
После дороги я ушла на квартиру. Тоже зачем-то к сутенеру. На квартире еще опаснее одной, чем на дороге.
На квартирах системно грабят, туда очень часто наведываются разного рода бандиты. Плюс ко всему парочку невменяемых клиентов там сложнее остановить. Например, если я нахожусь в сауне и там есть кто-то агрессивный и опасный, то вокруг есть посторонние люди, которые, скорее всего, вмешаются. А если это происходит в квартире, то к соседям никто не пойдет.
Поэтому на квартирах работают вдвоем, втроем, но это слабо помогает. Помогает огромный опыт решения различных ситуаций.
Потом я стала работать сама по интернету, потому что мне надоело кому-то платить. Я наняла водителя, диспетчера, который выкладывал эти объявления всю ночь. Это оказалось самым лучшим вариантом. Казалось бы, заходить в чужую квартиру опаснее, но на самом деле нет. Потому что у себя дома или в гостинице устраивать какое-то жесткое смертоубийство мало кто будет.
К тому же можно немного поговорить с клиентом возле машины, это на самом деле многое решает. Я понимала, конечно, что если что-то серьезное будет, мой водитель сразу уедет и кинет меня, поэтому я старалась реже менять водителей. И мне самой намного больше психологически нравилось платить деньги водителю, чем отдавать их кому-то, кто ничего не делает для меня полезного.
Я очень много раз слышала, что выйти из бизнеса невозможно. И я в это верила, потому что не знала успешных примеров. Сейчас понимаю, что уйти легко. Но тогда мне казалось, что это вообще невозможно. Я начала ходить в группу анонимных наркоманов, перестала «торчать» и только через четыре месяца перестала работать.
Я не знала, как устроиться на работу в магазин, например. Я думала, что в этом социуме я буду нужна только в магазине продавщицей, но я даже не знала, как туда попасть.
Когда работала по квартирам, я искала помощь, знала, что будет кто-то, кто мне поможет, даст денег хотя бы на пару месяцев. Поможет социализироваться. Я на квартире встретила парня, который проникся моей проблемой, и он меня пару месяцев содержал. Я пришла в себя, начала искать работу. И нашла.
Я попала на крутую работу, в сферу медицинских исследований, потом на еще одну работу. Теперь у меня в резюме есть целых три строчки, раньше не было ни одной. Я, помню, плакала над первым резюме. Без посторонней помощи написать его я бы не смогла. Но такая помощь есть не у всех.
Полная легализация
В Украине, где предоставление коммерческих секс-услуг преследуется в административном, а иногда и уголовном порядке, секс-бизнес находится в «тени». Женщины и мужчины, предоставляющие свои услуги за деньги, не могут открыто рассказать о том, как именно зарабатывают, и вынуждены вести двойную жизнь. В противном случае они неизбежно столкнутся с дискриминацией, стигматизацией, насилием, проблемами в семье и будут нести ответственность перед законом.
За годы независимости в стране было немало инициатив, направленных на декриминализацию и легализацию секс-индустрии, объединенные одним: их авторы, как правило, не имели никакого отношения к этой сфере и мало понимали, с какими проблемами сталкиваются ее представители. В одном из последних законопроектов, направленных на легализацию коммерческого секса, почти ничего не было сказано о правах человека, зато много — о финансовой выгоде для государства.
Все это время сами представители индустрии почти не подавали голос. Но в конце августа этого года на сайте петиций президенту появилось обращение «Про прийняття проекту Закону України «Про внесення змін до деяких законодавчих актів України (щодо декриміналізації відповідальності за зайняття проституцією в Україні)».
Его автор — Наталия Исаева, директор Благотворительной организации «Легалайф-Украина», объединяющей представителей уязвимых групп, в том числе секс-работников. В петиции Исаева, ссылаясь на исследования Amnesty International, Глобального альянса против торговли женщинами, Anti-Slavery International и Международной организации труда, предлагает полностью снять ответственность за занятие проституцией и признать секс-работу работой.
Едва ли не первая петиция такого рода, поданная самими секс-работниками, не вызвала бурного обсуждения в СМИ, как это бывало с подобными инициативами ранее, а сам документ подписали всего несколько десятков человек.
Осенью в Кропивницком (бывший Кировоград) секс-работники из разных регионов Украины собрались на форум, чтобы обсудить свои проблемы и перспективы в связи с этой петицией. Нам удалось пообщаться с некоторыми из них и узнать, как выглядит секс-работа, как живут и чем рискуют люди, которые ее выполняют.
Авторы: Маргарита Тарасова, Надя Колесникова
Иллюстрации: Таша Шварц
Фото: Flickr, hromadskeradio.org