Почему родные Валентины Семенюк-Самсоненко не верят в официальную версию МВД.
На прошлой неделе появилась новость о том, что было закрыто дело о смерти Валентины Семенюк-Самсоненко, экс-главы Фонда госимущества. Правоохранители сочли, что 27 августа 2014 года произошло самоубийство. О том, почему близкие не верят в эту версию, нам рассказал младший зять Валентины Петровны Ярослав Ильченко.
Мы молчали два с половиной года потому, что дали подписку о неразглашении. Теперь официально объявлено, что дело закрыто, и мы можем рассказать все, что знаем. Кстати, о закрытии дела нам из МВД никто не сообщал — о том, что следователи завершили работу, мы узнали из новостей. И почитайте внимательно эти новости. По словам Николая Жуковича (представитель Главного управления Нацполиции Киевской области. — R0) следователи провели расследование и не установили лиц, которые совершили это преступление. Правоохранители установилb, что это было самоубийство. Как так? Если кто-то погиб и не установили злоумышленников, то он — самоубийца?
Мы молчали два с половиной года, потому что дали подписку о неразглашении. Теперь официально объявлено, что дело закрыто, и мы можем рассказать все, что знаем.
«ПОНЯТЫЕ НЕ ПОВЕРИЛИ КРИМИНАЛИСТАМ»
Первые следственные действия начали проводить не сразу, только после того, как мы отметили 40 дней со смерти Валентины Петровны. Тогда привезли экспертов на место преступления. Я лично видел их работу, они проводили экспертизу примерно два часа. Криминалисты определили траекторию полета дроби из ружья, угол его наклона (примерно 60 градусов). Но как они не старались смоделировать самоубийство — ничего не получалось.
Ружье лежало параллельно телу, Валентина Петровна накрыла его собой, она лежала лицом вниз. Как так может быть? Была же отдача, оружие должно было упасть прикладом в противоположную сторону, под другим углом, а она должна была упасть навзничь на спину. Далее: длина ствола довольно велика, и упершись в него лбом (там была зона ранения) невозможно дотянуться до курка. Такое «самоубийство» просто противоречит законам физики.
Очень подозрительно, что на самом ружье не было отпечатков Валентины Петровны. Не было. Не было никаких отпечатков. Плюс, в стволе было два патрона, и в карманах тещи было еще два патрона. Зачем? Где логика?
Еще один факт: медэксперты, описывая тело, нашли синяк на шее, слева под самим подбородком. Скорее всего, его оставил убийца, когда держал шею правой рукой, а левой нажимал на курок (или потом подкладывал под тело оружие).
И, насколько я помню, даже понятые не согласились подписаться под трактовкой «самоубийство», не поверили экспертам. И несмотря на то, что во всеуслышание звучала версия о самоубийстве, православный батюшка провел обряд отпевания. Я думаю, что священники имеют связи в полиции и четко понимали, что произошло.
«ДЕЛО ЗАТЯГИВАЛИ»
Следователей меняли, дело затягивали. Изначально они рассматривали только версию самоубийства. Только когда были получены результаты экспертиз, стали отрабатываться версии умышленного убийства. Но было уже поздно искать улики.
Повторюсь, убийцу никто особо не искал. Брат Валентины Петровны говорит, что незадолго до смерти она рассказывала об угрозах по телефону. Несколько звонков ее очень взволновали. И мы, в свою очередь, сообщили об этом полиции, просили, чтобы выяснили, кто ей звонил. Но это не было сделано. Они упрямо отрабатывали версию «самоубийство».
Любой нормальный человек задастся вопросом: почему следователи более двух лет расследовали дело о самоубийстве? Видимо, пришло время закрыть. И я не знаю, что это: неквалифицированная работа, отсутствие политической воли для раскрытия убийства или наоборот — политическая воля на его нераскрытие. Мы понимаем, что это дело не будет расследовано, но нам важно донести до всех информацию о том, что это было убийство.
«ДЕПРЕССИЯ? ЭТО НЕ ПРО НЕЕ!»
Она любила гулять с внуками, каталась с ними на велосипеде, души в них не чаяла. В тот год мой сын шел в первый класс. Его зовут Валентин, в честь бабушки. И она планировала идти на первый звонок, выступать там. И это было очень важным для нее событием. Никаких суицидальных настроений не было.
Какая депрессия? О чем вы говорите! Это не про нее. Последний раз мы виделись на День Независимости. Валентина Петровна ездила в Канев, на Чернечу гору, к Шевченко. После этого она заехала к нам, привезла подарки для внуков, была в прекрасном настроении. Она просто сияла от счастья, была на подъеме.
Какая депрессия? О чем вы говорите! Это не про нее.
У нее были далеко идущие планы, она рассматривала вариант вернуться в большую политику, ей хотелось пойти в небольшой городок мэром, показать, как можно навести порядок. Она была очень активной, не могла сидеть на месте, всегда была в движении, всегда кому-то помогала. К ней в село за помощью съезжались со всего района — и фермеры, и кто только хотите. Принимала всех прямо на кухне. Единственное, с кем она себя вела очень жестко, так это с местными чиновниками. Она на дух не переносила подхалимов.
Валентина Петровна была постоянно в каких-то встречах, звонках. Десятки входящих были на ее мобильный, уже когда она была мертва (к слову, до 40 дня с момента смерти следователи даже не проверили ее последние звонки).
«МЫ БОИМСЯ ЗА ДЕТЕЙ»
Она очень сильный человек. Для нее не было трудностей: «вижу цель, не вижу препятствий». Она слыла бескомпромиссным человеком. Была у нее такая черта: «как сказала — так и будет», ее невозможно было переубедить в принципиальных вопросах. Наверное, это и повлияло на чей-то заказ на ее убийство.
Конечно, мы пытались понять, кто стоит за убийством. Но я не хочу углубляться в версии. У нас с женой трое детей, у ее старшей сестры двое детей. Мы боимся навредить им. Нам никто не угрожал, но…
Мы долго скрывали от внуков произошедшее, со временем они об этом узнали и до сих переживают, до сих ее вспоминают. Мы, зятья, как-то пришли в себя, а нашим девочкам все еще тяжело. Валентина Петровна часто снится дочерям, они во сне с ней разговаривают. Простите, мне тяжело об этом говорить. Это больной вопрос.
Беседовал Влад Абрамов
Использованы фото: телеканалы 1+1, Украина, facebook