Биология любви
Во многом романтическая любовь похожа на зависимость: помимо привязанности и сексуального влечения человек испытывает ряд ярких интенсивных чувств. Присутствие партнера или мысли о нем активируют гиппокамп, гипоталамус и поясную извилину — области мозга, связанные с вознаграждением и мотивацией. Из-за этого наше защитное поведение подавляется, беспокойство снижается, а доверие к возлюбленным повышается. Кроме того, «рациональные» области мозга (миндалина и префронтальная кора) «деактивируются», снижая вероятность негативных эмоций или осуждения партнера (то, что в народе принято называть «розовыми очками»).
Наиболее тесно связаны с любовью и верностью гормоны окситоцин и вазопрессин. Они производятся гипоталамусом и высвобождаются гипофизом. При этом женщины более чувствительны к окситоцину (он помогает во время родов и грудного вскармливания), а мужчины — к вазопрессину (он побуждает отцов заботится о своем потомстве).
На первых этапах романтической любви концентрации окситоцина и вазопрессина возрастают. Они взаимодействуют с дофаминергической «системой поощрения» и стимулируют высвобождение дофамина гипоталамусом. В результате человек чувствует удовлетворение, счастье и привязанность. Но дофаминергические пути также связаны с эмоциональной зависимостью и навязчивым поведением, что нередко наблюдается у влюбленных в начале отношений.
Ученые не единожды исследовали влияние окситоцина и вазопрессина на млекопитающих. Любимым объектом их исследования являются мыши — желтобрюхие и серые полевки. Задокументировано, что первые образуют пожизненные моногамные отношения и имеют в мозге гораздо более высокую плотность рецепторов окситоцина и вазопрессина, чем вторые, склонные к беспорядочным половым отношениям. Кроме того, верные желтобрюхие полевки становятся изменчивыми, когда ученые искусственно блокируют у них высвобождение окситоцина и вазопрессина. Вместе эти результаты подчеркивают, как гормональная активность может способствовать (или препятствовать) формированию близких и устойчивых отношений.
Исследования показали, что «фаза привязанности» связана с уменьшением концентрации «гормонов удовольствия» — дофамина и серотонина. При этом количество «связывающих» химических веществ может увеличиваться. Но даже если пара удовлетворена своими спокойными «вазопрессин-окситоциновыми» отношениями, может ли она вернуть былую страсть?
Можно ли вернуть чувство влюбленности
В 2005 году американские ученые использовали функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) для измерения активности мозга людей, которые недавно влюбились. Когда добровольцам показывали фотографии их партнеров, богатая дофамином вентральная область покрышки мозга активировалась. Такой же эффект наблюдался после употребления кокаина или шоколада, и он заставлял людей снова и снова стремиться к этому удовольствию.
Но дофаминовая буря влюбленности длится недолго: совместная жизнь, ведение хозяйства, воспитание детей и бытовые проблемы создают множество поводов для конфликтов и негативных эмоций, и «розовые очки» спадают. Даже если после долгих лет брака отношения остаются стабильными и удоворительными, всепоглощающая, вызывающая привыкание влюбленность возвращается редко.
Несмотря на «холодный душ» для нашего мозга, некоторым парам удается поддерживать страстную любовь с течением времени. В другом исследовании с визуализацией мозга ученые набрали пары, счастливо женатые не менее 10 лет. В эксперименте с фотографиями супругов фМРТ показало сильную активность той же системы вознаграждения и мотивации, что и у недавно влюбившихся. В чем их секрет?
Партнеры, которым удается годами поддерживать страсть, склонны разделять новый опыт. По сравнению с парами, занятыми более обыденной деятельность, любители совместных приключений сообщили о повышенном чувстве удовлетворения и любви.
«Обмен новым опытом увеличивает чувство любви, потому что это позволяет нам в процессе общения узнавать что-то новое о партнерах и самих себе, — пишет социальный психолог Сара Гомиллион из Абердинского университета (Великобритания) в колонке для The Conversation. — Между тем, совместная физическая активность также усиливает физиологическое возбуждение, учащает пульс и дыхание. Когда эти психологические и физические эффекты соединяются, пары испытывают состояние, очень похожее на всплеск страстной любви».
Моногамные привычки
В 2009 году палеонтолог Оуэн Лавджой предположил, что переход человека на преимущественно моногамные отношения случился с нашим предком ардипитеком (Ardipithecus ramidus) около 4,4 млн лет назад. Ардипитеки начали передвигаться на двух ногах, и свободные руки самцы смогли использовать для того, чтобы носить cамкам еду. Это повышало их шансы на взаимность, и в результате естественный отбор способствовал утверждению моногамных союзов.
Кроме того, моногамия — гораздо более экономически выгодный механизм, чем полигамия, которая приводит к растрате времени и энергии, когда мужчинам приходится постоянно конкурировать за женщин.
По ходу развития цивилизации многоженство было неоднократно скомпрометировано. Оно может повлечь за собой социальные проблемы, оставляя многих бедных мужчин без жен. Это увеличивает частоту конфликтов и может негативно сказаться на благополучии общества.
Применение «политики одного ребенка» и традиционное предпочтение сыновей в Китае исказило естественное соотношение мужчин и женщин. Так, в период с 1988 по 2004 год число не холостых мужчин в стране удвоилось, как и количество преступлений. По данным BBC, к 2020 году число одиноких мужчин в Китае на 30 миллионов превысит число женщин, ищущих пару.
В современном мире моногамия практикуется гораздо шире, чем полигамия. Многоженство (полигиния) законно в 58 из почти 200 суверенных государств. Подавляющее большинство из них составляют мусульманские страны в Азии и Африке. При этом юридически ни одна страна в мире не признает многомужество (полиандрию), где одна женщина может вступить в официальный брак с несколькими мужьями.
Один партнер на всю жизнь — миф или реальность?
В колонке для The Times Дитер Лукас из Кембриджского университета признался, что он и многие другие биологи считают моногамию эволюционной загадкой. В своем исследовании доктор Лукас и его коллега Тим Клэттон-Брок предположили, что она развивалась, когда самок становилось больше, а самцам становилось труднее путешествовать и отбиваться от конкурентов.
Ученые из Лондонского университетского колледжа, проводившие исследования на приматах, пришли к другому выводу: держаться долгое время рядом с одной партнершей самцов заставила угроза детоубийства, исходящая от хищников и других агрессивных самцов. Но насколько это актуально для современных мужчин и женщин?
Предок человека отделился от предков шимпанзе около 7 млн лет назад, и с тех пор наша родословная никогда не была строго моногамной. Способность долгое время сохранять верность одному партнеру в наши дни обусловлена не столько биологически, сколько экономически и социально.
Психологи из Мичиганского университета считают, что концепция моногамии стала настолько глубоко укоренившейся частью культуры, что даже результаты научных исследований из-за этого искажаются. Так, исследования отношений могут быть ошибочными, потому что сами ученые отдают приоритет моногамным союзам как к более правильным и желанным.
Полиаморию психологи характеризуют как договоренность, в которой все участники согласны, что допустимо иметь более одного сексуального и / или романтического партнера в одно время. Это отличается от многоженства, поскольку не всегда ясно, могут ли жены отказаться от таких отношений.
Команда Мичиганского университета утверждает, что полиаморные отношения столь же успешны, как и моногамные. Ученые опросили более 2000 человек старше 25 лет, из которых 617 назвали себя «однозначно не моногамными». Оценив ряд факторов, таких как ревность, страсть, доверие и общее удовлетворение, они обнаружили, что полиаморные отношения функционируют так же хорошо. Это не значит, что живущие в крепком браке партнеры должны сломя голову бросаться на поиски новой любви, но и винить судьбу в том, что личная жизнь не соответствует укоренившимся в культуре романтическим мифам, тоже будет ошибкой.
Профессор психологии Люсия О’Салливан из Университета Нью-Брансуика в колонке для The Conversation пишет, что если пара сможет заранее обсудить и принять возможность того, что в какой-то момент один или оба партнера могут почувствовать влечение или вступить в связь с другим человеком, это может сделать отношения более компромиссными, адаптивными и спокойными, если это произойдет.
«Если мы сможем признать, что мимолетное влечение или связь с другим партнером не может нанести непоправимый вред нашим основным отношениям — и даже может укрепить их — тогда наши отношения смогут жить дольше и лучше», — пишет она.
Эта точка зрения идет наперекор мечте о том, что один человек может навсегда удовлетворить все наши эмоциональные, романтические и сексуальные потребности. Но чтобы мечта стала реальностью, людям придется научиться адекватно ее оценивать.
