В результате слова местной жительницы подтверждаются уже при наступлении легких сумерек. Несколько тихих, а затем чуть более приближенных хлопков застают нас у местной больницы. Персонал медучреждения и местные жители, судя по реакции, к такому привыкли.

– Это ерунда, тут в 14-м такое творилось, что все давно в курсе, когда, что и откуда, и стоит ли бежать. Это где-то в километре, не переживайте, — успокаивает гостей один из сотрудников больницы.

В ходе военных действий на Донбассе в 2014 году Станица Луганская действительно часто оказывалась в эпицентре ожесточенных боев. Станица успела побывать под контролем представителей так называемой «ЛНР», а вернуть под контроль украинских властей поселок удалось лишь в августе 2014-го.

Результаты боев заметны практически на каждом шагу. Разрушенные дома, воронки от снарядов, заколоченные ставни домов, покинутых их хозяевами.

Осенью 2016 года начали говорить о демилитаризационной зоне, которая предполагала отвод ВСУ на 800 метров от реки, но местные жители активно выступили против. В 800-метровую зону попадала и местная райадминистрация, и больница, и отделение банка. По сути, вся жизнедеятельность поселка осталась бы в этой зоне. Планы так и остались планами. Из-за продолжающихся обстрелов никто никуда не отошел.

В поселке многое что напоминает о тех временах. Одним из последствий 2014 года стало появление в Станице своего «Сталинграда». Так местные жители называют лесок, находящийся в пределах поселка, который ныне представляет собой, скорее, скопище мертвой древесины, покореженной от многочисленных снарядов.

Еще одним важным для местных жителей сооружением является автомобильный мост через Северский Донец, который был частично разрушен весной 2015 года. После этого на мосту из дерева и металла была оборудована пешеходная переправа, которая в таком виде действует и сейчас, несмотря на постоянную информацию, что состояние моста и того, что от него осталось, близко к полному разрушению.

По словам заместителя главы Луганской областной военно-гражданской администрации Юрия Клименко, несколько раз мост пробовали восстановить, но из-за постоянных провокаций сепаратистов этого так и не было сделано. Сейчас этим вопросом усиленно занимается Международный комитет Красного Креста (МККК), в котором надеются, что приступить к работам позволит перемирие, объявленное сторонами с 1 апреля.

Важность восстановления моста сложно переоценить. С октября 2015 года Станица стала одним из наиболее значимых населенных пунктов, когда в поселке заработал единственный в области пешеходный пункт пропуска на подконтрольную украинским властям часть с оккупированной территории.

В свое время велись разговоры о возможности открытия трех КПВВ (контрольных пунктов въезда-выезда) в Станице, Золотом и Новотошковке. В Новотошковке даже начали строительство логистического центра, но открытие так и не состоялось. «Перемирие» помешало. Там продолжается стрельба и обстрелы.

В результате КПВВ в Станице Луганской стал единственным пунктом, благодаря которому жители с обеих сторон продолжают контактировать друг с другом.

На КПВВ люди называют различные причины пересечения линии разграничения: кто-то проведывает родственников, кто-то идет за продуктами, но преимущественное большинство в последнее время составляют пенсионеры и получатели соцвыплат c оккупированной территории, которые согласно постановлению Кабмина от декабря должны пройти верификацию на подконтрольной территории до 3 апреля.

Такие временные рамки привели к тому, что в сутки через КПВВ проходят около 8 тыс. людей при заявленной пропускной способности в 1-1,5 тыс. В результате активная жизнь поселка концентрируется в основном возле разбитого войной автовокзала, где и расположен КПВВ.

Учитывая ограниченные возможности единственного пешего перехода в Луганск, до которого отсюда чуть больше 20 км, в последнее время дошло до того, что люди, не успевающие решить все бюрократические вопросы, остаются ночевать либо в съемных квартирах поселка, либо прямо у КПВВ.

Благодаря помощи представителей Красного Креста здесь же появились палатки для обогрева, биотуалеты, навесы, под которыми люди ожидают перехода. Тут же стоянка автобусов, которые отвозят людей в другие города Луганской области.

Но и эти меры не всегда позволяют справляться с наплывом желающих пересечь линию разграничения. Пик работы КПВВ приходится на утренние часы, однако и после обеда количество желающих достаточно. Движение оживленное.

— Вы еще не видели, что у банков в городе творится, — делится впечатлениями один из водителей автобусов.

Ожидающие перехода на контакт с журналистами идут неохотно.

— Мы здесь шесть часов стоим. Рассказывали, что бывало и по десять. Если бы можно было снимать деньги с карточек в Луганске, то не ездила бы, — рассказывает Татьяна Александровна, ожидающая своей очереди на проход под навесом.

О политике разговаривать присутствующие не хотят, сразу переводя тему на бытовые неудобства, с которыми сталкиваются из-за войны.

Получив знак от пограничников, столпившиеся у прохода направляются к паспортному контролю. Немного дальше начинается дорога, ведущая на оккупированную территорию. По обе стороны дороги стоят таблички «Стоп Мины!». Состояние домов здесь отчетливо свидетельствует – предостережение не напрасно.

— И сколько так идти? — интересуюсь у парня в камуфляже.

— До сепарского КПП ровно 384 метра, — с предельной точностью отвечает военный.

Нынешнее точное количество жителей Станицы Луганской не может сказать никто. Из поселка выезжали во время активной фазы боевых действий. Теперь понемногу возвращаются. Регистрируются и переселенцы.

По информации начальника управления социальной защиты населения райгосадминистрации Виктора Захарова, в городе только одних переселенцев зарегистрировано 10 150 человек, и эта цифра каждый месяц существенно растет.

Тем не менее, он подчеркивает, что это вовсе не означает, что они все здесь живут. Специалисты управления постоянно проверяют фактическое проживание/пребывание внутренне перемещенных лиц на территории поселкового совета, и в случае, если переселенцы не проходят проверку по месту жительства, то их могут лишить положенных им соцвыплат.

— Проблема в том, что в случае, если инспекторы не застали переселенца по месту жительства, то в течение трех дней он может лично явиться в управление. Неравнодушные им передают, что инспекторы приходили, и уже на следующий день они могут хоть из Луганска прибыть, — сетует чиновник.

Устраивает такое положение дел не всех местных жителей, поскольку таким образом многие, фактически проживающие на оккупированной территории, получают выплаты и как переселенцы, и соцвыплаты «ЛНР».

Отдельная история с продуктовой тематикой. По словам завсегдатаев КПВВ, на подконтрольной стороне пользуются спросом медикаменты и продукты питания. В основном, «молочка» и мясная продукция.

С последней, правда, возникла проблема. Со стороны «ЛНР» не так давно решили запретить мясную продукцию с подконтрольной территории. Якобы из-за «африканской чумы».

Тем не менее, и в этой ситуации предприимчивые местные справляются, кто на что горазд.

— Умудряются колбасой под кофтами обматываться, как поясами, — смеется один из местных чиновников.

Пенсионеров в поселке видно везде. Чиновники сетуют, что даже под угрозой обстрелов многие просто отказывались уезжать. Обратная ситуация с коренным мужским населением.

— Мужское поколение вообще бежит отсюда, потому что боятся призыва, — рассказывает замглавы райгосадминистрации Сергей Исаев.

Если пенсионеры ни на какие уговоры не поддавались и из поселка не выезжали, то есть еще одна категория, наряду с «бегущими от призыва мужчинами», которых старались как можно скорее и как можно подальше вывезти – дети.

По словам директора школы №1 Ирины Тимохиной, в 2014 году в школе обучались более 600 детей, однако уже в 2015 году в школе числилось 130. В 2016 году, когда стало немного поспокойнее, количество детей выросло уже до 232.

— Понимаете, у нас школа находится практически на линии обстрела, — рассказывает директор, показывая отремонтированный кабинет на третьем этаже, в который попал снаряд, — от нас до высот, которые уже не наша территория, может, километр.

По ее словам, в 2014 году после обстрелов в школе вылетели 134 окна. На уточнение, сколько было, она добавляет, что как раз 134 и было.

С ремонтом школы активно помогают международные организации. Кроме того, детей часто зовут на отдых в Западную Украину.

— Сначала с опаской детей отпускали. Даже не потому что боялись разговоров о «бандеровцах», просто никто не понимал, что с самими будет. А потом куда ребенку деваться, если с тобой что-то случиться? — рассказала директор.

И тут же добавляет, что если в первую группу, направленную на отдых в Западную Украину ,было не так много желающих, то уже на вторую поездку число желающих превышало количество мест. Ездят дети и за рубеж.

Примечательно также, что с нового учебного года первоклассники будут идти в классы исключительно с украинским языком обучения, хотя в школе есть и русскоязычные классы у старших.

Директор рассказала, что в поселке многие общаются исключительно на русском, из-за чего сначала было недопонимание со стороны некоторых родителей, но позже ситуация несколько изменилась.

— Мы родителям просто объяснили, что и ГИА (государственная итоговая аттестация) и ВНО (внешнее независимое оценивание) детям все равно надо сдавать на украинском, как и экзамены в вузы. Это же их будущее, — отметила Тимохина.

Числятся в школе и дети с оккупированной территории, которые выразили желание сдавать экзамены экстерном. В 9-м и 11-м классах таких 16 человек.

Однако школе №1, несмотря на опасность нахождения под возможной линией обстрела, если так можно выразиться, относительно повезло.

Совсем не такая участь постигла школу №2, расположенную на улице с символичным названием Москва-Донбасс. В ходе боевых действий 2014 года она была полностью разрушена обстрелами и пожаром.

Но ученики проведенные школьные годы за партами в этом помещении не забывают. На асфальте под заброшенным помещением начертаны автографы выпускников.

Неподалеку от разрушенной школы находится местная больница, которая не прекращала свою работу даже во время самых ожесточенных боев и побега в Луганск главврача.

Нас встречает табличка на дверях, информирующая о графике приема гинеколога-акушера. Оказывается, что такой отдельный график неспроста – в больнице вовсе нет родильного отделения. Причина – нехватка специалистов.

Исполняющий обязанности главврача Валерий Иванов рассказывает, что в целом в больнице работает всего 51% необходимого персонала, а с родильным отделением — история отдельная.

— Женщин из Станицы везут рожать за 80 км отсюда, в Беловодск. При этом никак не удается достичь понимания, чтобы можно было сразу класть в больницу загодя, — сетует врач.

Дефицит персонала – главная проблема, с которой справляться все сложнее.

— Как думаете, если по всей Украине все получают одинаково, где люди предпочтут работать – здесь или, скажем, в Шепетовке? — задается вопросом Иванов.

Он добавляет, что врачи, также как и военные, часто работают на КПВВ, но, например, статус участника АТО им не предусмотрен.

— В отличие от тех, кто приезжает сюда или в Северодонецк на две недели, и уже «герой», — говорит врач прифронтовой больницы, не стесняясь вспоминать о ком идет речь – МВД, ГСЧС, прокуроры.

Врач начинает рассказывать и о других проблемах, и в этот момент где-то неподалеку слышатся несколько хлопков – обстрел. Позже еще несколько, но уже отчетливее. На часах только семь вечера. На КПВВ, который только закрылся, не соврали. Даже 20:00 ждать не пришлось.

Врач будто и не услышал. Спокойно продолжает рассказывать о больнице.

— Это ерунда, тут в 14-м такое творилось, что все давно в курсе, когда, что и откуда, и стоит ли бежать. Это где-то в километре, не переживайте, — успокаивает гостей один из сотрудников больницы.

После посещения больницы садимся в автобус, который направляется в Северодонецк. Путь предстоит неблизкий – где-то 2,5 часа по тому, что только называется дорогами, а на самом деле является набором ям, кое-где присыпанным асфальтом.

В момент очередного «вылова» полуметровой ямы пытаешься представить себе ощущения едущей в больничном уазике роженицы. И просто не понимаешь, как в таких условиях можно жить. Даже если бы не было войны.