Вокруг «формулы Штайнмайера», «формулы Зеленского» и вообще путей прекращения войны на Донбассе накопилось множество слухов, манипуляций и просто мизинтерпретаций — то есть, по-человечески выражаясь, ошибок. Но все это можно очистить от плевел, просто хорошо припомнив историю вопроса. Мы постараемся избегать оценочных суждений и четко отделять предположения от фактов. Итак, ситуация развивалась следующим образом.
В конце августа 2014 года, когда украинские добровольцы, военные и силовики медленно, но все-таки продвигались вглубь захваченных сепаратистами территорий Донбасса, в игру напрямую включились регулярные российские войска. «Иловайский котел» и другие подобные поражения Украины привели к деблокированию уже окруженных очагов сопротивления боевиков, захвату уже освобожденной части Азовского побережья от российской границы почти до Мариуполя и выравниванию линии фронта, которая, в общем, остается такой же и сейчас (исключением некоторое время оставался подконтрольный Киеву «выступ» вокруг Дебальцево и, подольше, Донецкий аэропорт).
Это не только открыло путь к созданию и сохранению псевдогосударственных образований «ДНР» и «ЛНР», но и создало угрозу дальнейшего наступления сепаратистов на остальную территорию Донбасса (с русскими за спиной) и / или кардинального разгрома тех добровольческих и регулярных украинских частей, которые еще сохраняли боеспособность.
В этих условиях в начале сентября президент Порошенко дал согласие на известные «Минские соглашения» (корректна название — «Минский протокол»), из которых потом выросли «Минская группа» и «Нормандский формат».
Мы НЕ ЗНАЕМ, шантажировал ли Путин как украинцев, так и европейцев дальнейшим наступлением своих войск. Если шантажировал, то все равно не знаем, насколько он был готов осуществить свои угрозы — и до какой степени. Мы также не знаем РЕАЛЬНОЙ позиции Парижа, Берлина и Вашингтона (особенно двух первых, которые все эти годы заботились не о победе Украины, а о прекращении огня в регионе фактически любой ценой — у всех свои интересы!).
Соответственно, мы не знаем, был у Порошенко выбор. Как и не знаем того, не поддался ли он на пустой шантаж, и нельзя ли было все-таки избежать подписания «Минских соглашений».
Всего этого мы просто не знаем. Есть только разные мнения, включая диаметрально противоположные — но, за неимением фактов, все они основаны в первую очередь на политических симпатиях носителей этих мнений.
Что же мы знаем точно?
Мы ЗНАЕМ, что в «Минских соглашениях» от 2014 года действия, необходимые, по мнению авторов документа, для мира на Донбассе, изложены в определенной последовательности. Пункт первый — прекращение огня и разведении огневых средств. Далее следуют пункты об узаконивании Украины «особого статуса» сепаратистских территорий, амнистии боевиков и их пособников, проведении на оккупированных территориях местных выборов по «закону об особом статусе», и только потом — о выводе «незаконных вооруженных формирований, военной техники, а также боевиков и наемников с территории Украины «(тема восстановления контроля Киева над границей не упомянута в документе вообще).
В сентябре же, по инициативе и под давлением президента Порошенко, Верховная Рада приняла «Закон об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» (тот самый «закон об особом статусе»). В целом он вполне соответствовал букве и духу «Минского протокола». В то же время закон устанавливал четкую дату проведения местных выборов в ОРДЛО: 7 декабря 2014 года.
Эта дата, как ни анекдотично, прописана в законе до сих пор. Хотя сепаратисты еще до того провели псевдовыборы (не признанные никем в мире, кроме РФ, признавшей их де-факто), и не раз проводили аналогичные псевдовыборы после.
Вторая часть Марлезонского балета наступила в феврале 2015 года. В течение трех суток после вступления в силу договоренностей о безусловном и полном двустороннем прекращении огня боевики, сконцентрировав силы, захватили Дебальцевский плацдарм, тем самым грубо нарушив не только упомянутые договоренности, но и собственно «Минские соглашения». В этих условиях Порошенко согласился на «Минск-2».
Эти соглашения предусматривали гораздо более конкретные шаги сторон. В частности, там был перечень видов артиллерийских и реактивных систем с точными параметрами их отвода от линии соприкосновения. Интересно, что в списке, в частности, фигурировали РСЗО «Торнадо-С», которых тогда не было на вооружении ни Украины, ни любой другой страны мира, кроме РФ. То есть оказаться на Донбассе они могли только с подачи Москвы.
Детализация и последовательность пунктов были несколько выгоднее для Киева, чем в первом «Минске», хотя «несколько выгоднее» не означает «выгодно». Так, в феврале 2015 договорились (в соответствующем порядке) о:
— Отводе обеими сторонами вооружений в течение 14 дней
— Амнистии боевиков и сепаратистов
— Обмене заложников по принципу «всех на всех»
— Восстановлении социальных выплат населению ОРДЛО из государственного бюджета, и налогообложении населения и предприятий ОРДЛО в государственный бюджет
— Выводе иностранных войск, наемников и незаконных вооруженных формирований и разоружении боевиков
— Конституционной реформе в интересах ОРДЛО, узаконивании на постоянной основе права местных органов власти в ОРДЛО формировать «народную милицию», определять языковую политику, влиять на кадровую политику в местных прокуратурах и судах. Киев также должен был предоставлять ОРДЛО финансовую поддержку (конкретные параметры не обсуждались) и «содействовать трансграничному сотрудничеству» ОРДЛО с Россией
— Контроль над границей Украина должна была получить до конца 2015 года, но только после проведения местных выборов в ОРДЛО.
Как и в случае с «Минском-1», мы не знаем, какие аргументы выдвигали Украине и друг другу остальные участники переговоров — Москва, Берлин и Париж.
В то же время мы ЗНАЕМ, что уже в марте того же года Порошенко внес в Раду поправку к «закону об особом статусе». После голосования депутатов и подписания президентом эта поправка стала пунктами 4 и 5 ст. 10 указанного закона. П. 5 указывает, что закон вступает в силу только после проведенных по украинским законам и Конституции местных выборов. А п. 4 перечисляет условия этих выборов. Вот, кратко, важнейшие из этих условий:
— Участие в наблюдении за выборами «международных беспристрастных наблюдателей» и официальных наблюдателей ЦИК
— Вывод всех незаконных вооруженных формирований, их военной техники, а также боевиков и наемников
— «Недопущение незаконного вмешательства в избирательный процесс, в том числе со стороны незаконных вооруженных формирований»
— Возможность участия в выборах кандидатов и политических сил со всей территории Украины
— Восстановление телерадиовещания и распространения прессы с подконтрольной законному правительству территории Украины.
Совершенно очевидно было, что сепаратисты (читай — Кремль) на эти условия никогда не согласятся. И они не согласились. И не соглашаются до сих пор, настаивая на выполнении именно «Минских соглашений».
Нюанс в том, что речь идет о Законе Украины. По Конституции Украины (ст. 9), «Действующие международные договоры, согласие на обязательность которых предоставлено Верховной Радой Украины, являются частью национального законодательства Украины». Однако ни «Минский протокол», ни «Минский меморандум» никогда не были ратифицированы украинским парламентом. Это означает, что «закон об особом статусе» имеет высшую юридическую силу, чем эти документы. И пока этот закон не отменен, не изменен, или не заменен другим, местные выборы в ОРДЛО могут пройти только при условии выполнения сепаратистами этого закона — включая упомянутый выше п. 4 ст. 10-й.
Что же касается «формулы Штайнмайера», вокруг которой сегодня ломают столько копий, то она вообще не регулирует вопросы прекращения войны в целом. А только вопрос проведения выборов. И при этом никоим образом не является официальным документом — да и никем (пока) не подписана.
Но даже если она и будет, в том или ином виде, подписана (причем желательно президентом, главой правительства или министром иностранных дел — только эти три лица имеют право подписывать от имени Украины полноценные международные политические договоры), ее еще надо ратифицировать в ВР. Только тогда такая «формула» станет обязательной для исполнения Киевом. Все остальное — от лукавого.
Однако россияне категорически настаивают на подписании «формулы», которая установит порядок проведения выборов на оккупированном Донбассе, БЕЗ упоминаний о выводе российских войск, разоружении боевиков и восстановлении контроля над границей.
А глава МИД Владимир Пристайко, со своей стороны, уже в нескольких интервью заявил, что официальный Киев готов видоизменить «закон об особом статусе» или даже принять вместо него другой закон.
Означает ли это готовность к ликвидации «предохранителя» — того самого п. 4 ст. 10, который четыре с половиной года не давал воплотиться «Минской Зраде» Порошенко? Здесь мы вступаем в область интерпретаций и догадок. Четких и однозначных месседжей на этот счет никто из чиновников пока не дал.
В то же время многочисленные заявления о том, что новая власть, видите ли, должна выполнять зафиксированные в «Минских соглашениях» обещания предшественников, не выдерживают никакой критики. В первую очередь власть должна соблюдать законы. «Закон об особом статусе» существует, и все важное об этом документе изложено выше.
Если власть президента Зеленского и его партии хочет — или вынуждена под совместным российско-европейским давлением — разблокировать невыгодный для Украины путь к выборам в ОРДЛО, который сначала открыл, а потом сам же и заблокировал Порошенко, то об этом стоит сказать откровенно. Пока же имеем дело с зеркальным отображением порошенковской политики. Как бывший президент уверял, что «альтернативы Минским соглашениям нет» — и не собирался их выполнять на деле, так и нынешняя властная команда утверждает, что вынуждена выполнить подписанное Порошенко — хотя на самом деле действующее законодательство ни к чему подобному ее не обязывает.
