12 февраля 2015 года в Минске был согласован пакет договоренностей по урегулированию конфликта на Донбассе, который вошел в публичный дискурс под названием «Минск-2». Аналитики Международного центра перспективных исследований (МЦПИ) вместе с представителями экспертных групп подытожили результаты трехлетнего функционирования Минских соглашений, обсудив результаты аналитического отчета «Конфликт на Донбассе в 2018 году: заморозить нельзя урегулировать».
Что изменилось за три года реализации согласований и создают ли они условия для урегулирования конфликта на востоке Украины, узнавал Realist.
Николай Капитоненко, ассоциированный эксперт МЦПИ, заметил, что слабость государства может спровоцировать в будущем конфликты, подобные уже существующему на Донбассе, поэтому разрешить конфликт можно только тогда, когда Украина будет сильной. «Пока мы не превратимся в сильное, не в военном смысле, а в эффективное государство, пока мы не превратимся в демократическое государство — не по названию, а по содержанию — урегулировать конфликт на Донбассе будет очень трудно. Сложно будет предупредить и другие конфликты», — добавил эксперт. Кроме того, по его мнению, надо сформулировать долгосрочное видение того, как будет развиваться конфликт на востоке Украины, и разработать план реализации обоих альтернативных вариантов — реинтеграции территорий или продолжения замороженного конфликта.
Проанализировав статистику накопленных в мире военных конфликтов, вряд ли можно найти хотя бы одну предпосылку к тому, чтобы война на востоке Украины превратилась в замороженный конфликт, утверждает экс-депутат
«Нет ни этнической, ни языковой, ни религиозной разницы между оккупированными территориями и остальной частью Украины. Нет ничего, что бы могло отделять данные территории от всей остальной страны, кроме фактора внешнего воздействия», — объясняет Пономарев. По его словам, если уйдет внешнее воздействие, то уйдет и конфликт. Если что-то и может служить фактором превращения этого конфликта в долгосрочный и замороженный, говорит Пономарев, так это реализация Минских соглашений в том виде, в котором они написаны.
Главный фактор угрозы — это проведение на данных территориях выборов, которые сформировали бы легитимные органы власти и тем самым позволили бы политически обособить эти территории от Украины, утверждает экс-депутат. Ситуация, сложившаяся на данный момент с миротворцами, действительно является способом отойти от изначально заложенных принципов «Минска-2» без противоречия к ним. В то же время, миротворческая миссия позволяет отложить политический вопрос выборов на неподконтрольных территориях на неопределенный срок и, при этом, может сыграть на разоружение территорий и прекращение противостояния, говорит Пономарев.
«По моей глубокой убежденности, Кремль не хочет иметь кусок Украины, отобранный себе. Если Крым представляет для РФ некую ценность в силу ряда других причин, то Донбасс точно не представляет. В этом смысле путинской администрации нужна Украина целиком, а не какая-то часть. Вот этот вот кусочек — как чемодан без ручки, который и бросить уже сложно, и тащить крайне накладно, ведь это и санкции, жертвы, и прямые финансовые затраты, которые идут на содержание данных территорий. В этом контексте возможностей вернуть данные территории в состав Украины довольно много», — утверждает Пономарев.
Когда мы говорим о Донбассе, то нужно понимать, что для России — это на 100% внешний конфликт с конкретными целями, объясняет директор Дипломатической академии им. Геннадия Удовенко при МИД Украины Сергей Корсунский. Первая цель, по мнению эксперта, заключается в возможности «обменять» Донбасс на Крым. Вторая цель для РФ — вынудить США говорить с Россией «по-другому». Последняя цель — это получить постоянно действующий инструмент влияния на Украину. Если же говорить об Украине, продолжает Корсунский, то для нас это 100% внутренняя проблема. Поэтому, подчеркивает эксперт, нам в первую очередь нужно создать нашу внутреннюю «позитивную» повестку дня.
«Вот давайте представим, что завтра Россия ушла с Донбасса, и что мы сделаем? Да, мы представляем себе, что делать с военными и границами, а вот с экономической точки зрения. Как мы будем возвращать вот это население, которое абсолютно извращено российской пропагандой? Мне кажется, что очень важно объяснить этому населению, к примеру, что Украина собирается делать с восстановлением инфраструктуры, и четко сформулировать, имеем ли мы ресурсы для создания новых рабочих мест. Все это нужно будет решать, как только мы восстановим суверенитет над данными территориями», — утверждает Корсунский.
Говоря о расширении круга внешних игроков, продолжает Корсунский, мы постоянно опираемся на одних и тех же — «нормандский формат» плюс ЕС и США. Но при сегодняшних условиях мы совсем не учитываем фактор Китая, который, к примеру, в большинстве случаев поддерживает Россию при голосовании в Совете Безопасности (СБ) ООН. И здесь, по мнению эксперта, нужно учесть, что если же мы будем продвигать наше видение миротворцев, нам нужен будет консенсус в СБ ООН. Сейчас Китай проводит очень прагматичную внешнюю политику — если появится экономический интерес, то стоит ожидать смягчения позиций и на политической арене. Таким образом, данный конфликт не может быть замороженным по своей сути, но и вялотекущая ситуация с Донбассом нам тоже не подходит, подытожил Корсунский.
За последние 1,5 года из России все чаще доносятся голоса, которые говорят, что Донбасс — это Украина, утверждает эксперт по внутренней и внешней политике Украинского института будущего Игар Тышкевич.
«Россия явно заявляет, что Донбасс должен вернуться в Украину, пусть на каких-то условиях. То есть, как бы парадоксально это не звучало, большего пропагандиста реинтеграции данных территорий сейчас найти сложно», — говорит Тышкевич. По мнению эксперта, у Украины так и не получилось создать мощное государство и ответить на вопросы «какую страну мы строим?» и «зачем нам Донбасс?».
Поднимая вопрос о миротворцах, Тышкевич уверяет, что даже если Волкер и Сурков о чем-то договорятся, то ждать миссии на Донбассе можно не раньше, чем через 8−9 месяцев. Состояние «ни войны, ни мира» позволяет Кремлю, с одной стороны, выторговать какие-то более выгодные уступки на других площадках, с другой стороны — быстрое начало миротворческой миссии может привести к необходимости создания какой-то местной администрации. И в случае, если не удастся договориться о внешней международной администрации, таковая должна будет формироваться на неподконтрольных территориях путем выборов, говорит Тышкевич. Учитывая, что в 2019 году в Украине пройдут президентские выборы, такая ситуация станет чем-то подобным взрыву ядерной бомбы в украинской политической среде.
«Если просто так прийти с протянутой рукой и сказать: „Придите, нам помогите“ — никто не отзовется», — говорит эксперт. Однако, по его мнению, если мы начнем формировать интересы, отвечая на вопросы от «зачем нам Донбасс?» и до «зачем Украина другим государствам?», предлагать какие-то выгодные условия, то существенно расширим наше поле для маневров.
Замороженный конфликт — это конфликт, не имеющий путей решения. Если же этот путь займет долгое время, это не значит, что конфликт станет замороженным, утверждает заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Украины Георгий Тука.
Ключевой проблемой в вопросе реинтеграции Донбасса, по мнению Туки, является отсутствие консолидации в украинском обществе. Не существует ни одной национальной идеи, которая могла бы объединить народ, утверждает он. Кроме того, Тука скептически оценил внутриполитическую ситуацию в Украине, которая также негативно влияет на решение конфликта на востоке.
«То, что мы имеем сейчас в государстве, я не могу назвать демократией, даже слабой. И единственный путь, который я вижу возможным, это диктатура ради демократии», — заявил замминистра.
Фундаментальная проблема заложена в саму суть формулировки понятия «конфликт на Донбассе», утверждает политолог Петр Олещук. По его мнению, конфликт на Донбассе являет собой проявление более глобального конфликта между Россией и Украиной. Эксперт утверждает, что дискуссия о конфликте на Донбассе сейчас происходит только потому, что этот регион оказался наиболее удобной точкой для агрессии РФ против Украины.
«Представьте себе ситуацию: на вас кто-то нападает с дубиной, и вы концентрируете внимание на дубине, вы с ней дискутируете, пытаетесь на нее влиять. То есть вы воздействуете не на объект атаки, а на инструмент», — сравнивает Олещук.
Цели России в данном конфликте связаны не с возможностью контролировать Донбасс, говорит политолог, а с возможностью контролировать всю Украину, иметь геополитическую силу в целом регионе. Поэтому, объясняет Олещук, стоит себе задать вопрос не о том, может ли быть заморожен конфликт на Донбассе, а о том, может ли быть заморожен глобальный конфликт в целом. Скорее всего, говорит эксперт, наши отношения с Россией и будут проходить как без активных и открытых военных действий, так и без добрососедского взаимопонимания.
