Беларусь сегодня оказалась в точке, где ее внутренняя логика выживания толкает ее руководителя Александра Лукашенко к парадоксальным маневрам. Об этом пишет Антон Кучухидзе, эксперт Аналитического центра "Объединенная Украина", в своей статье для The Gaze. Эта версия публикации является переводом на русский язык.
Формально Минск — ближайший политический и военный союзник РФ, страна-участник агрессии против Украины и полностью интегрированная в российское пространство безопасности. Но реальное поведение Лукашенко в последние два года демонстрирует другую траекторию: постепенное дистанцирование от Москвы, растущую зависимость от Китая и постоянные сигналы Вашингтона о готовности к частичной перезагрузке отношений.
Форма этого маневра хорошо знакома для режимов, оказавшихся в полной зависимости от одной империи и пытающихся компенсировать это маневром между другими центрами силы. Лукашенко играет ту же игру, которую он уже играл в 2000-х: балансировка между Кремлем, Пекином и Западом. Но контекст радикально поменялся. После 2020 г. внутренняя легитимность режима разрушена, экономика держится на инъекциях РФ и на китайских кредитах, а белорусский суверенитет в сфере безопасности существует скорее номинально. Поэтому нынешнее «заигрывание» с Западом — не возвращение к политике многовекторности, а попытка снизить уровень давления России и получить дополнительные каналы маневра в момент, когда Москва ослаблена войной в Украине.
Пекин стал главным донором белорусской устойчивости, но одновременно и главным контролером ее высокотехнологичного ВПК
Ключ к пониманию нынешних процессов – китайское присутствие. За последние пять лет Белоруссия стала одной из наиболее зависимых от КНР экономик в Евразии. Китайские кредиты, индустриальный парк «Великий камень», инвестиции в сборку грузовиков, электроники, компонентов для легкой и тяжелой промышленности, а также военно-промышленный комплекс создали новую архитектуру белорусской зависимости, которая теперь не менее значима, чем российская.
В то же время, именно военно-техническое партнерство с КНР стало тем элементом, который коренным образом изменил баланс сил между Минском и Москвой. Белорусский ВПК вместе с китайскими корпорациями за последние годы произвел ряд высокотехнологичных систем – от ракетных комплексов до беспилотников дальнего действия, систем РЭБ и мобильных радаров. Но принципиальный момент состоит в том, что эти системы не передаются в Российской Федерации, а также не продаются ей.
Минск не только избегает передачи технологий, но и не может этого сделать без разрешения Пекина. Китай жестко контролирует экспортную политику по продукции, созданной в кооперации с китайскими компаниями. Высокоточные ракеты «Полонез» – модификация на основе китайского A200; большинство новых белорусских БПЛА – совместные разработки с китайскими производителями; современные радиолокационные системы и РЭБ содержат китайскую оптику, микроэлектронику и программные модули.
Таким образом формируется структурный барьер: Минск может сотрудничать с РФ в политических заявлениях, может предоставлять логистику и территорию, но становится неспособным выполнять роль технологического донора российской армии. КНР не заинтересована в передаче своих технологий Москве — не только из-за страха перед санкциями, но и потому, что Пекин не хочет помогать России становиться сильнее. Китайская формула давно ясна: КНР дает России ровно столько, чтобы она могла воевать, но не столько, чтобы побеждать. Сильная, автономная, самодостаточная РФ Китаю не требуется. Нужно истощенное и зависимое от китайского экспорта государство, цементирующее собственную зависимость от Пекина ежегодно.
Беларусь в этом контексте становится частью китайской стратегии: Пекин дает Лукашенко технологии, инвестиции и определенную политическую защиту, но строго контролирует, чтобы ни одно из этих преимуществ не было передано Кремлю.
Заигрывание с США не попытка «изменить лагерь», а сигнал об отсутствии доверия к Москве
В 2024-2025 годах белорусская дипломатия постепенно активизировала контакты с США, используя несколько тактических посылов. Минск прямо намекает на Вашингтон: Лукашенко не хочет превращаться в полностью поглощенный российский протекторат. Белорусский режим демонстрирует отсутствие намерения участвовать в более глубокой фазе войны против Украины. Лукашенко публично повторяет тезис, что белорусская армия не будет воевать против украинцев, хотя предоставляет Кремлю логистику и воздушные базы. Это не хороший жест, а прагматический сигнал – он не хочет прямой вовлеченности.
Параллельно Минск использует старую игру: показать Вашингтону, что Беларусь может быть менее токсичным элементом в российской орбите, если ей дать хоть какую-нибудь перспективу для маневра. Лукашенко пытается убедить США в том, что он остается субъектным игроком и способен сдерживать часть наиболее агрессивных российских инициатив на белорусской территории. При этом он очень рассчитывает, что Вашингтон признает: ослабление Кремля в Восточной Европе возможно не только из-за фронта в Украине, но и из-за постепенного отсечения Беларуси от глубокой российской интеграции — прежде всего в секторе безопасности и военно-технического сектора.
Эта логика не нова. В 2009-2014 годах Лукашенко активно использовал конфликт между РФ и Западом, чтобы получать дивиденды и от Брюсселя, и от Вашингтона. Но сегодня ставки другие: режим полностью зависит от России экономически и военно, а репрессивная машина после протестов 2020 уничтожила все внутренние возможности для легитимности. Поэтому заигрывание с США — это не попытка стать нейтральной страной. Это попытка подготовить запасный сценарий в случае, если РФ ослабнет настолько, что перестанет быть гарантом выживания режима.
Лукашенко пытается снизить зависимость от России, но не способен сломать ее фундаментальные механизмы
Сегодня Минск пытается ограничить российское влияние тремя путями: во-первых, через китайскую крышу, позволяющую балансировать российский экономический контроль; во-вторых, через дипломатические сигналы Запада, в том числе США; в-третьих, по нежеланию выполнять роль технологического донора для российского ВПК.
При этом он не разрывает ключевой зависимости – военной. На территории Белоруссии размещены российские инструкторы, подразделения ПВО, авиационные контингенты, спецслужбы и системы управления. Лукашенко не контролирует стратегическую инфраструктуру: Москва за последние три года создала на территории Беларуси гибридную модель совместного командования, где белорусская армия формально сохраняет суверенитет, но реальная власть в критических вопросах принадлежит российским структурам.
Поэтому его «заигрывания» не могут носить стратегический характер. Это тактика выживания, а не курс на геополитическую переориентацию.
Однако даже в тактическом измерении важное следствие: Лукашенко не является безусловным исполнителем российских решений. Он не помогает РФ укреплять ее ВПК высокотехнологичными системами, он демонстрирует готовность к нишевому диалогу с США, и все активнее держится за китайскую опору, которая ограничивает возможности Кремля превратить Беларусь в полностью поглощенную территорию.
Режим Лукашенко выживает не благодаря России, а благодаря тому, что он научился разыгрывать зависимости друг против друга. Китай дает экономический кислород и технологический контроль. Россия обеспечивает военную «крышу». США используются в качестве сигнала Москве: Лукашенко еще не окончательно исчез как субъект. Но фундаментальный баланс прост — Москва для Лукашенко угроза не меньше, чем для Запада. И чем глубже становится российское поражение в Украине, тем активнее Минск пытается искать клапаны для побега от полной абсорбции.
