Есть причина, почему самые желанные аргентинские бутылки продают по цене около $ 100, а не за $ 1000. Дело не в европейском снобизме, а в том, что это — не идеальное вино, пишет британский журнал The Economist 1843.
Увы, эти вина не разворачивают слой за слоем свой букет после 30 лет в промозглом подвале. Эти вина не дают ни намека на свое происхождение — невозможно отличить Мальбек из Тунияна и Ла Консульта в слепой дегустации. Впрочем, удачей будет в принципе отличить дорогостоящее аргентинское красное вино от его «коллег» в любом другом месте в Новом Свете.
Аргентинский Мальбек может быть вполне оправданным выбором, только если вы не ищете вино, отражающее уникальное чувство места — как, скажем, великий Бордо.
Лаура Катена, врач в Калифорнии, является управляющим директором Catena Zapata, флагманского бренда в семейной компании, которая продает бутылки на сумму более $ 140 млн в год, что делает ее вторым по величине экспортером вина в Аргентине. Фирма была основана в 1902 году ее прадедом Николасом Катеном. Лаура проводит четыре месяца в год в Аргентине, контролируя операции винного завода, а своими сотрудниками управляет через Skype и WhatsApp.
Катена переехала в Калифорнию со всей семьей в возрасте 13 лет, когда жестокая военная диктатура Аргентины закрыла ее школу из-за плохо обоснованных подозрений, что там скрывались партизаны.
Катена старший превратил свою компанию из бизнеса, который он унаследовал, в премиум-бренд. Во время своего изгнания в начале 1980-х он начал регулярно ездить в калифорнийскую Напу, где впервые обнаружил вина, производимые за рубежом, и наполнился решимостью повторить формулу дома.
В 1992 году он пригласил Жака Люртона, мирового консультанта, в дом родителей в Мендосе, где надеялся показать шедевр. «Отличное вино, — сказал Люртон. — Напоминает мне хороший Лангедок».
Николас был опустошен. Лангедок является одним из французских регионов скромных вин с невысокой ценой на рынке. Если все его усилия по выращиванию Бордо в Аргентине закончились Лангедоком, то это означало, что ни одна технология не могла повторить французский терруар — нужные почву и климат.
Единственный способ сделать вино мирового класса, заключил Катена, должен быть в нахождении виноградника мирового класса. В Андах, например.
К моменту, когда Лаура стала управлять фирмой в 2009 году, никто не мог обвинить ее в производстве Лангедока. Под руководством Николаса бренд стал серьезным аргентинским вином за рубежом, регулярно получающим высокие оценки от критиков.
Причиной тому — правильный горный терруар. По оценкам Лауры Катены, фирма пока прошла 60−70% пути к выращиванию виноградников на достойных, терруарных высотах.
Это единичный случай. Учитывая $ 300 млрд ежегодных инвестиций в промышленность, наука о вине находится в удивительно жалком состоянии. Хотя массовые производители увеличили свои объемы с помощью исследований, престижные европейские виноделы продолжают собирать урожай с тех же полей, которые они обрабатывали в течение многих столетий. Более того, даже если бы они использовали науку, они, вероятно, не сказали бы об этом открыто, продолжая позиционировать себя наследниками традиций предков.
В результате очень мало известно о том, что и как делает вкус и запах вина. Исследователи пока совершили всего несколько детских шагов в картографировании запахов. Они выпаривали ароматические соединения, один за другим, дегустируя каждый запах, а затем определяли их химическую подпись — процесс, похожий на используемый для обнаружения взрывчатых веществ в аэропортах.
Всестороннее исследование связано с каждым звеном в цепочке знаний о вине: терруаре, химическом составе и чувственном восприятии человека. Исследование Буссема доказало, что основная концепция Катены — хороший терруар, неслучайно распределенный по всей Земле, — правдива.
