Ситуация на границе между Таиландом и Камбоджей превращается в самый серьезный пограничный конфликт в Юго-Восточной Азии за последнее десятилетие. После подрыва мины, в результате которого пострадали пятеро тайских военнослужащих, между двумя странами начались боевые действия. В течение нескольких дней поступали сообщения об артиллерийских обстрелах, ракетных атаках, а 24 июля тайские истребители F‑16 нанесли серию авиаударов по военным объектам на камбоджийской территории вблизи храма Та Муэн Том, который считается спорной зоной. Погибли не менее 12 человек, преимущественно гражданские. Из пограничных сел эвакуировано более 40 тысяч человек. Обе стороны отозвали своих послов, прекратили транспортное сообщение и ввели режим усиленной пограничной готовности.
Таиланд и Камбоджа: не просто пограничная война
Динамика конфликта свидетельствует о более глубоких процессах переформатирования региональной безопасности в Индокитае на фоне слабости международных институтов и нарастания противостояния между Китаем и США. За формальной схваткой стоит борьба за влияние, демонстрация силы и ревизия статуса пограничного урегулирования, что в течение десятилетий считалось условно стабильным. В этой ситуации пересекаются интересы трех уровней игроков: локальных (Таиланд и Камбоджа), региональных (Вьетнам, Индонезия, Китай) и глобальных (США, Франция, ООН).
В 1962 году Международный суд ООН признал право Камбоджи на храм Преах Вихея, однако прилегающие плато и лесистые участки остались в неопределенном юридическом статусе. С тех пор обе страны регулярно использовали эту территорию для патрулирования и символической демонстрации суверенитета. В 2024-2025 годах напряжение усиливалось постепенно: в мае погиб камбоджийский военный, в июне тайская сторона запретила проведение церемоний вблизи объекта, а июльская эскалация стала прямым следствием затяжного конфликта, так и не нашедшего дипломатического разрешения.
Война без объявления
Таиланд оперативно опрокинул бронетанковые подразделения, беспилотники и разведывательные силы в приграничные провинции Сурин и Убон-Ратчатани. Военные подразделения контролируют ключевые участки границы, а привлечение боевой авиации обозначило новый этап в конфронтации. Тайские чиновники утверждают, что удары носили «превентивный» характер и были совершены в ответ на обстрелы со стороны камбоджийских войск. Камбоджа же подала жалобу в Совет Безопасности ООН, обвинив Таиланд в «незаконной агрессии», а также объявила мобилизацию резерва. В то же время премьер Хун Манет отмечает исключительно дипломатический путь урегулирования конфликта, параллельно проводя консультации с Китаем.
Когда ООН не дает гарантий
Формально более слабый участник конфликта, Камбоджа за последние годы превратилась в стратегического сателлита Китая в Индокитае. После 2010-х Пномпень получил масштабную инфраструктурную, военную и дипломатическую поддержку от Пекина. Военно-морская база в Риаме, модернизированная с участием китайских инженеров, позволяет Китаю закрепиться в Сиамском заливе — менее чем в 700 километрах от американских баз в Сингапуре.
На этом фоне Камбоджа все активнее использует китайскую тень для внутренней мобилизации. Обострение с Таиландом позволяет Пномпеню:
● консолидировать элиты вокруг нового премьера Хун Манета (сына многолетнего лидера Хун Сена);
● сформировать образ внешней угрозы для легитимации армии и авторитарной вертикали;
● усилить давление на международные организации как будто бы пострадавшая сторона, несмотря на свои предыдущие провокации.
Пекин формально не вмешивается, однако пассивная поддержка Камбоджи полностью соответствует модели «асимметричного влияния», когда Китай укрепляет своих союзников не прямым вмешательством, а логистикой, инфраструктурой и информационными ресурсами.
Таиланд: автономная сила со взором Вашингтона.
Таиланд — военная демократия с постоянной балансировкой между гражданскими властями и армией. После победы политических сил, лояльных клану Шинаватры, в 2023–2024 годах Бангкок активизировал попытки позиционировать себя как регионального гаранта стабильности — особенно на фоне эскалации в Мьянме, роста китайского влияния и отсутствия лидерства со стороны США.
Авиаудары F-16 стали не только ответом на военную провокацию. Это сигнал внешним игрокам об автономности Таиланда, демонстрации готовности действовать без ожидания санкции со стороны Вашингтона. Это также внутренний шаг: атаки на гражданские объекты на собственной территории сформировали общественный запрос на силовой ответ, и правительство отреагировало таким образом, который усиливает образ дееспособного государства.
Таиланд формально остается союзником США (статус "major non-NATO ally"), но на практике долгое время придерживается политики стратегического маневра. Нынешний конфликт — возможность испытать собственную субъектность как потенциального регионального центра силы, без необходимости во внешнем одобрении.
Конфликт без посредников
Камбоджа все больше опирается на Пекин как в модернизации армии, так и в развитии инфраструктуры. Таиланд пытается балансировать: формально ориентируясь на США, но в то же время демонстрируя решительность и независимость. Привлечение боевой авиации — четкий сигнал и Китаю, и США о том, что Бангкок способен самостоятельно формировать повестку дня в регионе.
Все это подвергает сомнению действенность традиционных механизмов сдерживания. Ни Совет Безопасности ООН, ни АСЕАН не имеют реальных рычагов влияния на действия сторон. Модель коллективной безопасности, считавшаяся основой региональной стабильности фактически находится в состоянии наблюдения.
Последствия: локальный конфликт, глобальные тени
Инцидент разворачивается в момент, когда Юго-Восточная Азия находится в глубочайшем кризисе доверия. В Мьянме идет гражданская война с многочисленными внешними вмешательствами. Вьетнам пытается сохранять маневровое пространство между глобальными игроками, Индонезия борется за сохранение регионального лидерства в АСЕАН, а Филиппины вовлечены в острое противостояние с Китаем в Южно-Китайском море. На этом фоне конфликт между Таиландом и Камбоджей рискует создать опасный прецедент: пограничное обострение разрешается не из-за переговоров, а из-за боевого применения авиации. Такой подход разрушает парадигму мирного урегулирования, которая десятилетиями обеспечивала относительную стабильность в регионе.
Что это значит для Украины
Прежде всего это еще одно подтверждение: нестабильность в стратегически важных регионах мира перестает быть исключением, она становится новой нормой. Пограничный конфликт между Таиландом и Камбоджей показывает, что даже без масштабной войны эскалация может быть внезапной, разрушительной и дорогой с точки зрения человеческих потерь, экономических последствий и репутационных потерь.
Второе заключение касается логики действий средних государств. Таиланд демонстрирует, как региональный игрок может самостоятельно перехватывать инициативу в условиях внешней непредсказуемости, включая США. Это имеет прямое значение для Киева: в ситуации, когда союзники могут действовать медленно, решительность и оперативность становятся главными индикаторами субъектности. Авиаудары, проведенные без согласования с Вашингтоном или ООН, свидетельствуют о формировании новой модели поведения: средние государства больше не ждут санкции больших, они действуют самостоятельно даже в зонах риска.
Третий аспект – усиление влияния автократий. Камбоджа все глубже интегрируется в китайский военно-дипломатический круг, используя эту поддержку как щит и рычаг во внутренней политике. Для Украины это тревожный сигнал. Региональное преимущество демократий больше не является стабильным и очевидным. В таких условиях укрепление системы союзничества, участие в глобальном противостоянии авторитарным режимам и усиление собственной институциональной способности — не идеологические лозунги, а вопросы выживания государства в новой геополитической реальности
Для Украины этот эпизод еще одно доказательство, что в мире после 2022 года действуют новые правила: стабильность никому не гарантируется, а сила — это не только о технике, но и о субъектности, скорости реакции и готовности действовать в вакууме лидерства.
Александр Колесниченко
