Пока ЕС погряз в бюрократических спорах по поводу российских активов, Норвегия может предложить радикальный выход: автономный фонд на десятки миллиардов для долгосрочной помощи Киеву. Об этом пишет Дмитрий Левусь, эксперт Аналитического центра «Объединенная Украина», в своей статье для The Gaze. Эта версия публикации является переводом на русский язык.
Идея отдельного норвежского механизма финансирования для Украины за последние месяцы превратилась из политической гипотезы в предмет серьезной дискуссии в финансовых и дипломатических кругах Европы. Впервые ее публично озвучили норвежские экономисты и политики, открыто призывавшие правительство обеспечить независимый инструмент поддержки Украины объемом до 100 миллиардов евро. Звучит амбициозно, но это тот редкий случай, когда политический нарратив и финансовая реальность не противоречат друг другу.
Параллельно Еврокомиссия продолжает глухой спор с Бельгией по поводу использования замороженных российских активов на сумму около 140 миллиардов евро. Именно в этом контексте норвежское предложение выглядит не только реалистичным, но и необходимым. Она фактически предлагает Европе выход из бюрократической ловушки и создает новый формат долгосрочной поддержки Украины вне внутриполитических конфликтов ЕС.
Норвегия имеет уникальный финансовый ресурс, способный обеспечить долгосрочное финансирование Украины без ущерба собственной экономике.
Фундаментальная причина, почему эта идея не выглядит утопической — Норвегия является едва ли не единственной страной Европы, обладающей избытком финансовых ресурсов и структурной способностью поддерживать внешние программы на уровне десятков миллиардов долларов. Суверенный фонд Норвегии — самый большой в мире, более 1,6 триллиона долларов активов. Это больше, чем ВВП Франции, Италии или Испании. Фонд ежегодно приносит от 80 до 120 миллиардов долларов доходов в зависимости от рыночной конъюнктуры, а также в кризисные годы остается прибыльным.
Основа норвежского аргумента очень проста: часть этих доходов можно выделить на финансирование Украины без риска для макроэкономической стабильности страны. Норвегия не является членом ЕС, а следовательно, не привязана к европейским бюджетным процедурам, которые заблокированы внутренними вето. Она может создать свой финансовый механизм — аналог отдельного стабилизационного фонда — и перечислять средства без необходимости проводить решения через 27 стран с правом вето.
Еще одна деталь, которую часто недооценивают: Норвегия заинтересована в этом геополитически. Она имеет самую длинную границу из России среди стран НАТО (после Финляндии) и прекрасно понимает, что безопасность Северной Европы напрямую зависит от исхода войны в Украине. В отличие от многих европейских игроков Осло не занимается символической политикой. Для Норвегии это вопрос не отвлеченных «европейских ценностей», а прямой обороны собственного региона.
Норвежский механизм может стать ответом на европейскую несостоятельность принимать решения по российским активам
Нынешняя ситуация со 140 миллиардами евро замороженных российских активов в ЕС демонстрирует, насколько хрупка финансовая архитектура Европы. Бельгия блокирует решение не по политическим, а по внутриэкономическим причинам — страна получает прибыль от размещения активов в Euroclear и не хочет терять финансовое преимущество. И пока ЕС спорит, Украина ежегодно нуждается около 40 миллиардов долларов внешнего финансирования для покрытия бюджета, оборонных расходов и возобновления критической инфраструктуры.
Норвежский механизм полностью снимает эту проблему. Он может работать автономно, он не подпадает под внутренние правила ЕС, и он может быть согласован быстрее, чем любое европейское решение, требующее консенсуса. В определенном смысле Осло предлагает Европе то, что сама Европа не способна сделать из-за чрезмерной институциональной сложности: доступный, быстрый, гибкий и прогнозируемый финансовый инструмент.
Это также решает другую ключевую проблему – горизонт планирования. Еврокомиссия может принимать решение на 2-3 года, но не десятилетия. Норвегия способна сразу создать фонд с 10–20-летним горизонтом, что даст Украине ту финансовую предсказуемость, которой не хватает сегодня для инвестиций в восстановление, оборонные программы, производство дронов и ракет, а также инфраструктурные мегапроекты.
Для Украины это не просто новый канал финансирования, а возможный структурный излом в международной поддержке
Появление норвежского механизма изменяет несколько основных параметров. Во-первых, Украина получает донорскую модель, не зависящую от политических циклов США и внутренних конфликтов ЕС. Это критически важно, ведь Киев сегодня финансово зависит от двух наиболее поляризованных политических сред Запада.
Во-вторых, Норвегия не связана с Украиной усталостью от войны — у ее общества стабильная поддержка помощи Киеву, поскольку видит прямую геополитическую пользу. Это создает уникальный донорский ресурс, не сужающийся со временем.
В третьих, Норвегия имеет репутацию надежного финансиста и посредника в сложных конфликтах. Ее участие автоматически повышает доверие инвесторов к украинским проектам, особенно в сфере энергетики, возобновляемых ресурсов, добычи и оборонной промышленности. Для Украины, которой нужно привлечь сотни миллиардов инвестиций после войны, этот фактор будет иметь огромное значение.
В четвертых, отдельный норвежский механизм дает Украине политический сигнал о том, что поддержка перестает быть реактивной. Она становится структурной. Это важно не только для экономики. Это изменяет поведение партнеров, финансовых институтов, инвесторов и, наконец, самой Украины, которая может планировать развитие на десятилетия вперед, а не жить в режиме бюджетных "заплат".
Норвежский механизм не заменяет ЕС и США - он создает третий опорный центр, который делает систему поддержки Украины более устойчивой.
Реалистично, ни один отдельный донорский инструмент не решит все финансовые проблемы Украины. Но Норвегия предлагает именно то, чего в системе поддержки недостаточно — долгосрочность, устойчивость и независимость от политических кризисов. ЕС пытается реформировать механизм использования российских активов, но это займет время. США сменяют приоритеты в зависимости от администрации.
Норвегия может действовать автономно, быстро и стратегически. Поэтому ее механизм выглядит реальным и политически логичным. Он станет первым европейским финансовым инструментом, созданным не для стабилизации рынка, не для поддержки отдельных отраслей, а для долгосрочного финансирования страны, являющейся центральным звеном безопасности в Европе.
В этом смысле норвежский механизм – не просто вариант. Это тест на способность Запада адаптироваться к новой геополитической реальности, где традиционные финансовые институты не успевают за темпами войны, а поддержка Украины нуждается не в жестах, а в структурных решениях.
