Гельмут Коль объединил свою страну, действуя согласно принципам, которые в настоящее время находятся под угрозой, — отчасти из-за того, чего он достиг, пишет американский журнал Foreign Policy.
Коль объявил новость об объединении Германии на пресс-конференции вечером 10 февраля 1990 года, к удивлению всех присутствующих. Лихорадочно учитывая последствия, Коль оказался не в состоянии заснуть после этого.
Почти 30 лет спустя легко рассматривать объединение Германии как нечто неизбежное и предначертанное. Однако тогда это было совсем не так. И реально, без Коля этого никогда бы не произошло.
Хотя Берлинская стена фактически исчезла 9 ноября 1989 года, несколько препятствий для объединения оставалось: опасения европейских государств Востока и Запада о потенциальном возрождении германского национализма; нежелание западных немцев видеть их процветающее государство наводненным беженцами и пр.
В 1990 году США, Великобритания, Франция и СССР спокойно могли сохранить законную власть на территории Германии. Попросту говоря, объединение Германии не могло произойти без их согласия, независимо от того, сколько частей стены люди откололи.
Способ и скорость, с которой было достигнуто объединение (хотя это и были необходимые составные успеха), оставили проблемное наследство.
История показывает, что в объединении родной страны Коль придерживался трех принципов, суммированных ниже. Эти убеждения отражали тональность своего времени, но теперь резко отличаются от сегодняшнего дня — отчасти из-за непреднамеренных последствий.
1. Он приветствовал падение стены
Падение Берлинской стены представляло собой один из самых замечательных несчастных случаев в истории. Несмотря на неоднократные призывы снести стену, в том числе от президента Рональда Рейгана, диктаторы в Восточном Берлине знали, что если стена падет, тоже произойдет и с их авторитетом.
Только благодаря замечательной храбрости протестующих стена на самом деле пала.
Но удивительная серия случайных событий не гарантировала плавного продвижения вперед. Как только начальная волна радостных эмоций утихла, страхи объединения и приближения этого момента стали все более очевидными.
Несмотря на это, Коль постоянно был на стороне тех, кто праздновал падение стены и призывал к национальному единству. Этот ответ возник частично по личным причинам — он хотел стать лидером, объединившим свою страну. Честно говоря, кто бы не хотел? Но, что более важно, по политическим соображениям.
Он видел стремительное политическое сотрудничество по всей «немецко-германской» границе, ведущее к объединению, как единственный устойчивый и разумный способ справиться с проблемами, с которыми сталкиваются восточные немцы, ищущие лучшей жизни на Западе.
И он был прав. Несмотря на то, что стоимость помощи как восточным немцам, так и их ветхому государству была сложной, объединенная Германия в итоге стала богатой и могущественной державой, какой она является сегодня.
2. Он приветствовал евроинтеграцию
Но если Коль был прав, что важно быстро продвигаться к юридическому объединению, он ошибался, неоднократно заявляя, что процесс доведения восточных немцев до уровня жизни в Западной Европе будет столь же быстрым. Он неразумно обещал, что воцарятся только «цветущие ландшафты» процветания всей Германии. Прогресс оказался медленным. Через 25 лет после падения стены бывшие восточногерманские города стали свидетелями крупных, возмущенных демонстраций против иностранцев.
Коль твердо верил в высказывание одного из своих предшественников Конрада Аденауэра о том, что единство Германии и европейская интеграция — две стороны одной и той же монеты. Канцлер никогда не забывал, насколько разрушительным был немецкий национализм в первой половине ХХ века, поэтому он упорно трудился, чтобы убедиться: его повторное появление в конце второй половины примет совершенно новую форму — в качестве стимула, а не разрушителя европейского сотрудничества.
3. Он приветствовал НАТО
В отличие от сегодняшнего дня, как немецкое, так и американское руководство в 1990 году уделяли приоритетное внимание взаимному сотрудничеству. Эта приоритетность была очевидна после того рокового 10 февраля 1990 года, когда Коль вылетел в Москву.
В тот день Коль предложил Горбачеву сложный компромисс: объединенная Германия официально оставалась бы в Атлантическом альянсе, но, несмотря на это, «естественно, НАТО не смогла бы расширить свою территорию до нынешней территории Восточной Германии».
Горбачев впоследствии дал Колю «зеленый свет» для объединения, которого искали немцы, но в запутанном и предварительном порядке и только в устной форме, не подтвердив ничего на бумаге.
Коль сразу после этого решил надавить на Горбачева на его пресс-конференции. Помощники канцлера были ошеломлены и затаили дыхание, ожидая увидеть, как советские СМИ, все еще контролируемые в значительной степени правящей Коммунистической партией, сообщат об агрессивной, форсированной интерпретации Коля о том, что на самом деле произошло в зале заседаний. Неудивительно, что немецкая делегация не могла спать той ночью. К удивлению немцев, от Горбачева не поступило никаких противоречий.
Однако возникло противоречие с президентом США Джорджем Бушем, который призвал Коля как можно скорее приехать в США. На встрече в Кэмп-Дэвиде Буш ясно дал понять, что он как президент не хотел бы жить с Германией, которая была де-факто наполовину в НАТО, одновременно давая заверения Москве в отношении будущего и Германии, и НАТО.
Быстро посчитав и зная, что скорость абсолютно необходима, Коль решил следовать совету Буша, предлагая, чтобы переговоры с Москвой могли свестись к «вопросу наличных денег». Запад, другими словами, мог бы купить поддержку Кремля для объединения Германии. Буш согласился, отметив, что, к счастью, Западная Германия «имела глубокие карманы».
Эта стратегия, в конечном счете, сработала — советов к октябрю успешно «подкупили». Но достижение оставило свои проблемные семена в форме обиженной России на периферии Европы после «холодной войны».
Даже этот краткий обзор показывает напряженность между, с одной стороны, несомненным достижением Коля в быстром объединении Германии, а с другой — непреднамеренными последствиями этого успеха и проблемами, которые он оставил для сегодняшнего мира.
В эпоху неустойчивого и оскорбительного поведения США Берлин всегда будет придерживаться тех же принципов Коля? Комментарии немецкого канцлера Ангелы Меркель в прошлом месяце после визита президента Трампа (о том, что Германия должна взять «свою судьбу в свои руки»), предполагают, что она взвешивает этот вопрос.
