Для большинства украинцев знакомство с биографией и творчеством Тараса Шевченко закончилось еще в школе. Напрасно, классический портрет «борца в шапке» не передает и малой толики его глубокой и сложной личности. С июня 1857-го по июль 1858 года Шевченко вел дневник («Журнал»), в который записывал впечатления от ссылки, освобождения и жизни в Петербурге. Выбрали из него несколько метких цитат, которые рисуют гения очень живым и современным.
Слово «несчастный» имело для меня всегда трогательное значение, пока я его не услышал в Орской крепости. Там оно для меня опошлело, и я до сих пор не могу возвратить ему прежнего значения. Потому что я до сих пор вижу только мерзавцев под фирмою несчастных.
Солдаты — самое бедное сословие в нашем православном отечестве. У него отнято все, чем только жизнь красна: семейство, родина, свобода, одним словом, все. Ему простительно окунуть иногда свою сирую, одинокую душу в полштофе сивухи.
Я хорошо знал, что живопись — моя будущая профессия, мой насущный хлеб. И вместо того, чтобы изучить ее глубокие таинства, я сочинял стихи, за которые мне никто ни гроша не заплатил и которые, наконец, лишили меня свободы и которые, несмотря на всемогущее бесчеловечное запрещение, я все-таки втихомолку кропаю.
Все это неисповедимое горе, все роды унижения и поругания прошли, как будто не касаясь меня. Малейшего следа не оставили по себе. Опыт, говорят, есть лучший наш учитель. Но горький опыт прошел мимо меня невидимкой. Мне кажется, что я точно тот же, что был и десять лет тому назад. Ни одна черта в моем внутреннем образе не изменилась. Хорошо ли это? Хорошо. По крайней мере, мне так кажется.
Тот действительно ничтожный ум, который верит, что на вербе вырастут груши. О живописи мне теперь и думать нечего. Это было бы похоже на веру, что на вербе вырастут груши. Я и прежде не был даже и посредственным живописцем. А теперь и подавно.
На пороки и недостатки нашего высшего общества не стоит обращать внимания. Во-первых, по малочисленности этого общества, а во-вторых, по застарелости нравственных недугов, а застарелые болезни если и излечиваются, то только героическими средствами, кроткий способ сатиры тут недействителен.
Странно, что меня считают здесь все темным богачом. Это, вероятно, потому, что если я делаю долги, разумеется, ничтожные, то в сказанный строк аккуратно их выплачиваю.
Я, несмотря на мою искреннюю любовь к прекрасному в искусстве и в природе, чувствую непреодолимую антипатию к философиям и эстетикам. Всякая теория прекрасного ничего больше, как пустая болтовня.
Проходя мимо церкви святого Георгия и видя, что двери церкви растворены, я вошел в притвор и в ужасе остановился. Где же христианки? Где христиане? Где бесплотная идея добра и чистоты? Скорее в кабаке, нежели в этих обезображенных животных капищах.
Я никогда не брал денег вперед за работу, а сегодня взял, и, добре помогорычовавши, отправился я в очаровательное семейство мадам Гильде и там переночевал. И там украли у меня деньги, 125 руб. И поделом, вперед не бери незаработанных денег.
Получил письмо от Костомарова с выговором за молчание. Я действительно виноват перед ним на сей раз. Но что писать? О чем писать? Лучше молчать, нежели переливать из пустого в порожнее.
