18 июня телеканал Sky, сотрудничавший с HBO в производстве мини-сериала «Чернобыль», выпустил документальный фильм «Настоящий Чернобыль». Создатели картины посетили Украину, Беларусь и Россию, чтобы встретиться с некоторыми из людей, которые непосредственно столкнулись с катастрофой на ЧАЭС и занимались ее ликвидацией.
Документальный фильм освещает трагедию с точки зрения реальных выживших, потому воспринимается очень личным и эмоциональным. Он использует подлинные кадры с места катастрофы, а интервью героев чередуются со знакомыми сценами из сериала «Чернобыль». Это дает зрителю возможность сопоставить кинематограф и реальность, сравнить размышления персонажей сериала, их прототипов и коллег.
«Мы жили в большом мифе, который все время укрепляли. Эта жизнь казалась нам достаточно комфортной, и мы не осознавали до конца, в каком обществе живем, — говорит Сергей Парашин, бывший генеральный директор ЧАЭС и нынешний глава Общественного совета Чернобыльской АЭС. — Физики знали, что реактор имеет дефект. К сожалению, персонал не был в полной мере осведомлен об этом. Это сумма большого количества ошибок. Диспетчер не дал разрешения, долго стояли на малой мощности, дефект самого реактора, персонал не был оповещен о таких возможность. Все сложилось, и реактор взорвался».
Среди очевидцев трагедии, опрошенных документалистами — оператор диспетчерской на ЧАЭС Алексей Бреус и вертолетчик Игорь Письменский, который был на месте аварии.
«Один из моих коллег был в машзале после взрыва. Он услышал грохот, посмотрел наверх и увидел, что на него падает бетонная плита. Он стал убегать, и пока бежал, у него за спиной штук пять этих плит упали как домино. Он убежал от плит, но не от лучевой болезни», — вспоминает Бреус.
В фильме кинематографисты вновь посещают Припять, рассказывают о том, каким современным городом она была в 1986 году и показывают ее нынешнее состояние. Пустоту заросших улиц и обветшалых домов прерывает появление Олега Брюханова — сына директора ЧАЭС Виктора Брюханова. Когда произошла катастрофа, Олег был в 9 классе. На следующий день после аварии он пошел в школу вместе с остальными детьми.
«Ночью я услышал только два звонка. Включили свет, родители начали быстро ходить, хлопнула дверь, и отец ушел. Когда я увидел его на следующий день, он весь осунулся, буквально за сутки постарел лет на 15, — вспоминает мужчина. — Когда я пришел в школу, учителя бросились ко мне расспрашивать, что случилось. Я ничего не знал, кроме того, что произошла какая-то авария. Потом только уже узнали. Когда мы проезжали мимо реактора, отец посмотрел на него и сказал: „Это моя тюрьма“. Наверное, он готов был отвечать».
Олег Брюханов утверждает, что его отец был всего лишь администратором — не стоял за пультом, не подписывал программу, и 10 лет лишения свободы для него — слишком строгое наказание.
То, как руководители ЧАЭС восприняли новость о масштабах аварии, описывает Сергей Парашин.
«Когда я ехал [к ЧАЭС], я не видел пожара. Было видно слабое свечение над разрушенным блоком, но не существенное. Главная задача людей была понять, что произошло, а понять невозможно, не увидев. К нам пришел человек, утверждавший, что радиация очень высока — больше 200 рентген в час. Я в это не поверил. Я тоже, как и Брюханов, не верил, что уровень радиации настолько высокий, — говорит Парашин. — Этот человек был специалистом, и пришел в очень возбужденном состоянии. Я себя всегда ругал за то, что не поверил ему. Потому что мозг не воспринимал, что радиация может быть такого уровня. Дятлов (заместитель главного инженера по эксплуатации Чернобыльской АЭС на момент катастрофы — R) был под давлением собственного эго. Его профессиональное представление о самом себе не позволило ему завершить работу. Мы все виноваты как руководители. Мы взялись за работу, не до конца понимая, как она устроена. Является ли он преступником? Я думаю нет».
Также в фильме мы встречаем одного из трех «чернобыльских водолазов» Алексея Ананенко, ликвидаторов и шахтеров, работавших на ЧАЭС, одного из руководителей ликвидации аварии, генерал-майора Николая Тараканова. Их воспоминания делают картину полной и разноплановой.
Новый взгляд на трагедию, не освещенный в сериале НВО, дает Виктор Крипченко — оператор режиссера Владимира Шевченко, первого документалиста, который снимал фильм о катастрофе на ЧАЭС. Он вспоминает о том, как режиссер становился между ним и реактором, чтобы защитить его от радиации.
Создатели «Настоящего Чернобыля» поговорили и с его вдовой, Валерией Воронянской.
«Камера, которой снимали фильм, набрала столько рентген, что ее нельзя было дезактивировать. Ее просто уничтожили — закопали, — рассказывает она. — У Володи были сожжены радиацией легкие. Когда его оперировали, они в операционной просто рассыпались. Все врачи дали подписку о неразглашении, ведь тогда скрывали, как опасен Чернобыль. И когда случайно одна врач разговорилась, она умоляла меня не выдавать ее, ведь она будет отвечать по закону».
«Мы жили в условиях крайне ограниченной информации, опирались на одну „правду“, которая оказалась, в конечном счете, ложью», — констатирует Сергей Парашин.
Телевизионная драма «Чернобыль», которая транслировалась в мае-июне 2019 года, вызвала беспрецедентный интерес к событиям и последствиям ядерного испытания на ЧАЭС, которое катастрофически провалилось 26 апреля 1986 года. Также сериал превратил Чернобыль в сверхпопулярную туристическую точку: количество посетителей после его выхода увеличилось на 30%.
Сама авария на ЧАЭС убила 31 человека мгновенно и вынудила десятки тысяч бежать. Телевизионный мини-сериал Крейга Мейзина, состоящий из пяти серий, был разработан, чтобы донести миру «невыразимую правдивую историю» Чернобыля, основываясь на непосредственных рассказах выживших.
