Замминистра финансов Юрий Буца – о долгах, госбанках и МВФ

Realist поговорил с заместителем министра финансов по вопросам европейской интеграции Юрием Буцой.

Чиновник рассказал о ходе переговоров с Международным валютным фондом, о том, почему возникла заминка с реформой корпоративного управления в госбанках, о проблемах с выборкой кредитов, которые власти привлекают под инвестиционные проекты. А также о шансах провести реструктуризацию долга перед НБУ в ближайшее время.

— Давайте начнем с темы внешних заимствований. У нас в 2016 году были удачные выпуски еврооблигаций под гарантии США. Но, я так понимаю, это было основано на хороших связях с Демократической правящей партией. Теперь расклады поменялись, и весь мир вздрагивает от заявлений Дональда Трампа. И, похоже, Украине также может быть не сладко. Могут ли в этом году быть новые, достаточно дешевые выпуски Украины под гарантии Штатов или этот вопрос теперь «подвис»?

— Все зависит от того, будет ли сумма гарантий для Украины предусмотрена в бюджете США, который Конгресс еще не утвердил. Я знаю, что предложение от конгрессменов такое было. Причем, насколько мне известно, это было предложение от Республиканской партии.

Если сумма гарантий будет зафиксирована в бюджете США, мы сможем выпускать под них бумаги. Но для начала должен быть принят бюджет.

Безусловно, для нас это оптимальный механизм заимствований, так как ставка прошлый раз была 1,471%. В принципе, это самые дешевые деньги, которые страна может привлекать, так как наличие гарантии делает инструмент практически безрисковым.

— Не думали, кого из украинских политиков можно послать в Конгресс? Может, Юлию Тимошенко или Олега Ляшко с вилами, или свинью под стены Конгресса привезти, чтобы протолкнуть строчку для нас в американском бюджете?

— (смеется). Думаю, такие механизмы могут давать результат только в украинских реалиях. В США на самом деле все более системно — Конгресс рассматривает предложения к бюджету и утверждает бюджет в целом. Украина всегда имела хорошую поддержку в Конгрессе.

— Вы знаете, какую сумму республиканцы предлагают предусмотреть в бюджете США под гарантии для Украины?

 — У нас последние три года сумма гарантий была $ 1 млрд. Мы ожидаем аналогичную сумму.

— Продолжая тему займов. После национализации Приватбанка и принятия госбюджета министр Александр Данилюк говорил, что эти два решения открывают дорогу для дальнейшего сотрудничества с Международным валютным фондом. На каком этапе сейчас переговоры с МВФ?

— Мы выполнили все предварительные условия, которые были в Меморандуме, чтобы пойти на board (Совет директоров. — R⁰) и получить транш. Сейчас мы на последних этапах и уже обсуждаются технические моменты для получения следующего транша от МВФ. Сейчас финализируем текст. И фактически сразу после этого готовы идти на board.

— Сколько времени еще может потребоваться для согласования нового текста Меморандума?

— Мы в контакте с МВФ ежедневно. Процесс очень активный. Думаю, это произойдет в ближайшее время.

— То есть еще в феврале?

— Да.

— По процедуре сколько требуется времени от момента подписания Меморандума до заседания Совета директоров?

— Процесс, который мы проходили в сентябре прошлого года, — от момента финального текста до заседания Совета директоров фонда — занял две-три недели. Плюс-минус.

— Рекомендации для Совета директоров нарабатываются в ходе работы миссии или board принимает рамочное решение…

 — Нет. У нас есть обязательства исключительно по Меморандуму. Они публичные. Приезжает миссия, мы просматриваем и оцениваем выполнение обязательств, обсуждаем следующие шаги. Каждое обязательство имеет какую-то логику. Мы обсуждаем все с миссией. После чего готовим проект обновленного Меморандума, обсуждаем, детализируем, подтверждаем выполнение предварительных мер, подписываем. Только после этого назначается дата заседания Совета директоров. Фактически board получает отчет миссии по результатам оценки выполнения обязательств, взятых нами в Меморандуме, и принимает решение.

— Какие ведомства сейчас наиболее активные участники переговоров? Министерство социальной политики? Возможно, Нацбанк?

 — От правительства процесс всегда координирует Минфин. У Нацбанка собственный процесс переговоров. По своей части у НБУ полная независимость. С нами участвуют практически все стейкхолдеры: Минэкономики, Минюст, Минсоц и другие. В зависимости от того, какой конкретный вопрос мы обсуждаем. Но большую часть работы делает Минфин.

— На днях министр социальной политики Андрей Рева заявил, что один из самых проблемных моментов в переговорах с МВФ — это пенсионная реформа. По словам Ревы, фонд все-таки настаивает на повышении пенсионного возраста. Это сейчас основная точка несогласия, вокруг которой правительство и МВФ ищут компромисс?

— Я бы не называл это несогласием. Опять-таки, мы все понимаем, что существующая пенсионная система — есть замечательное слово в английском языке, оно не переводится — unsustainable (в этом смысле неустойчивая. — R⁰).

В среднесрочной перспективе дефицит Пенсионного фонда будет все время увеличиваться и на каком-то этапе возможности бюджета закончатся. Реформировать пенсионную систему нужно, прежде всего, для нас, а не для МВФ. Дальше есть вопрос, каким именно образом мы уменьшаем дефицит. И здесь — дискуссия. Механизмов достаточно много.

Есть традиционные механизмы, такие как повышение пенсионного возраста, которые применялись во многих странах мира. Но у нас вопрос в том, что ключевая проблема не в низком пенсионном возрасте. Проблема в том, что у нас относительно малая часть работающих платит пенсионные взносы. Здесь у нас большой запас. К тому же у людей нет понимания, что их нежелание работать официально влияет на их пенсионное будущее. Вопрос в том, как мотивировать людей платить взносы в Пенсионный фонд и тем самым уменьшать дефицит его бюджета.

У нас нет непонимания или несогласия, что нужно делать. Есть дискуссия относительно технических моментов. На самом деле, это очень техническая дискуссия с миллионом цифр. Именно поэтому требуется достаточно много времени.

— По госбанкам с МВФ все согласовано? В действующем Меморандуме одно из условий — это создание новых наблюдательных советов в госбанках. Минфин под это требование анонсировал разработку соответствующего законопроекта. Насколько нам известно, документ еще не покинул стены министерства и на рассмотрение правительства его еще не выносили. В чем заминка?

 — Рабочую группу, которая занимается этим законопроектом, возглавляю я. Документ был готов еще осенью. Но он не учитывал фактора национализации Приватбанка. После национализации законопроект нужно было доработать. Мы это сделали и скоро будем его запускать дальше.

— Чего именно касаются изменения по Приватбанку? Что внесли в проект?

— Сама логика законопроекта в том, что он покрывает корпоративное управление в госбанках. У нас есть два госбанка, корпоративное управление которых регулируется ст. 7 закона «О банках и банковской деятельности».

— Вы имеете ввиду Ощадбанк и Укрэксимбанк?

— Да. В набсоветах этих госбанков по пять представителей правительства, парламента и президента. Фактически это неконкурентная норма для госбанков. Такие набсоветы сложнее собрать, они менее оперативно принимают решения, чем в частных банках или даже в государственных Укргазбанке или Приватбанке.

Фактически мы покрывали два банка. После перехода Приватбанка в госсобственность возникла необходимость учесть этот факт, поэтому нам пришлось доработать документ.

— Вы планируете полностью вывести и Ощад, и Эксим под общие рамки? Чтобы государство напрямую управляло ими через Минфин?

— Нет, здесь не вопрос, через кого управлять. Вопрос в том, что такое общие рамки по отношению к банкам, особенно государственным. Есть не то что путаница, а, скорее, нескоординированность законодательства.

Существует закон «Об акционерных обществах», который, например, содержит понятие независимого директора. Он устанавливает одни рамки. И есть закон «О банках и банковской деятельности». Он устанавливает особенности корпоративного управления для банков в принципе.

Закон имеет достаточно много норм, которые не были осовременены. Например, что банки должны быть публичными акционерными обществами.

Что такое ПАО? Это акционерное общество, акции которого торгуются на бирже. В классическом понимании. Но у нас банк может быть с одним акционером. И если мы обязываем его быть ПАО, то, соответственно, он должен выполнять все условия по раскрытию информации, по защите миноритарных акционеров и все другие условия, которые планомерно усиливаются. Но ему это не нужно, так как ему некого защищать. У него нет миноритарных акционеров. Потому этот вопрос также нужно усовершенствовать. Это один вектор.

Второй — это обновленный закон об особенностях управления объектами госсобственности. Он покрывает все государственные компании, в том числе и госбанки.

— Вы о законе о независимых директорах с правом голоса?

— В том числе. Последние изменения в него вступили в силу летом. Согласно им создаются набсоветы с независимыми директорами. Опять-таки, выходит, что госбанк регулируется общим законодательством об акционерных обществах и двумя спецзаконами, которые иногда противоречат друг другу. У нас, получается, есть две спецнормы.

— И вы хотите четвертый закон?

— Мы разработали этот законопроект, чтобы урегулировать проблему предметно.

— Я так понимаю, все упрется в конкретные управленческие решения. Придется, например, задать вопрос: нам отказываться от нынешней структуры набсовета Ощадбанка или нет? Как с принятием нового закона решится этот вопрос?

 — Мы считаем, что наблюдательные советы должны, во-первых, иметь независимых директоров. Это плюс для банков.

Во-вторых, должно быть минимальное политическое влияние.

Что такое набсовет? Это профессиональный орган, который осуществляет от имени акционера надзор за деятельность банка и фактически помогает его эффективной работе. Если вы имеете в набсовете большой круг людей, которые не то что не эксперты в банковском деле, а вообще не могут уделить достаточно времени банку и работать как орган банка, тогда деятельность банка притормаживается по сравнению с его конкурентами. Один банк получает возможность принимать решения быстрее, чем другой.

— НАК «Нафтогаз Украины» очень показательный пример. Независимые директора с правом голоса стали такой себе пробкой на пути государства, оно не может влиять на компанию. Решение давать право голоса независимым директорам, по Вашему мнению, не было ошибочным решением?

— Есть две системы корпоративного управления. Существует американская система, где один board of directors, есть executive и non-executive directors. Последние имеют совещательный голос.

У нас же система двухуровневая. Есть правление, которое в чистом понимании является executive. И есть наблюдательный совет, который имеет функции представления интересов акционеров в акционерном обществе. В нашем случае это банк.

— И как иностранные директора с правом голоса представляют интересы государства?

— Это делегирование.

Кейс Приватбанка здесь очень показательный. Независимые директора, имеющие опыт управления банками в других странах, знающие подходы к управлению банками как эксперты, они добавляют качество принимаемым решениям.

Тяжело спорить, что чиновник среднего уровня из непрофильного министерства, которого из-под палки назначили в набсовет, потому что кого-то нужно было назначить, и независимый иностранный специалист все же имеют разную компетенцию. При этом мы не говорим, что независимые директора обязательно иностранцы. Они должны отвечать критериям независимости. Это могут быть и резиденты Украины.

— Когда Вы рассчитываете, что законопроект внесут в парламент и примут?

— Мы надеемся, что как можно раньше. Но есть бюрократические процедуры согласования с другими ведомствами, принятие на Кабинете Министров и внесение в парламент. Это занимает определенное время.

— Потребуется ли после принятия закона как-то упорядочить работу набсовета Приватбанка, который был назначен сразу после национализации?

 — Мы считаем, что этот набсовет отвечает лучшим практикам, и было бы очень нелогично менять состав после того, как туда пришли независимые директора. В команду вошли одни из лучших банкиров мирового уровня, опытные финансисты и профессионалы.

— Давайте вернемся к вопросам о кредиторах. От результатов сотрудничества Украины с МВФ зависит отношение других международных финансовых организаций к нам как заемщику. Это уже устоявшееся правило. Получив поддержку МВФ, на что рассчитывает Минфин дальше? Возможно, стоит ждать какие-то новые проекты со Всемирным банком или ЕБРР?

— Я Вас немного поправлю. Давайте разделять проекты официального финансирования госбюджета и инвестиционные проекты. Последние никогда не имели зависимости от программы МВФ. Они идут в рамках стратегии соответствующей МФО для каждой страны. То есть, зависимости нет.

Но есть проекты официального финансирования. Когда мы берем тот самый выпуск облигаций под американскую гарантию, США, как правило, говорят, что одно из условий предоставления гарантии — это сотрудничество с МВФ. И это логично. Для чего это делается? Каждая страна или МФО, который выдает кредит, должны иметь уровень уверенности, что заемщик сможет вернуть долг. И здесь можно сделать индивидуальный анализ, а можно довериться МВФ.

— Объясню, почему спросил о Всемирном банке. Еще в сентябре прошлого года премьер-министр Владимир Гройсман, представляя проект бюджета, анонсировал планы привлечь около $ 1 млрд от международных финансовых организаций для финансирования «Укравтодора». Если точнее — для дорожного хозяйства. Но после того никакой конкретики не было. Складывается впечатление, что тема уже снята с повестки дня.

— Это многофакторный вопрос. Сейчас мы со Всемирным банком разрабатываем новую стратегию для Украины на ближайшие пять лет. В рамках этой стратегии мы предлагаем инфраструктуру как один из ключевых объектов для финансирования. Но прежде чем договариваться о новых проектах, мы должны показать эффективность по уже существующим. У автодора есть два проекта со Всемирным банком. Один на $ 450 млн. Второй — на $ 560 млн, который в процессе реструктуризации. Это строительство дороги Киев — Харьков, а также поддержка уже построенных дорог. Фактически там были задержки с проведением работ по закупкам. Кроме того, реализуется еще один проект при поддержке Европейского банка реконструкции и развития и Европейского инвестиционного банка (сумма кредита € 900 млн), по которому не использовано еще € 560,6 млн.

— Следовательно, еще есть, что осваивать?

— Мы понимаем, что нет смысла брать больше кредитов, если не можем использовать то, что уже есть. У нас достаточно низкая выборка по кредитам.

— Проекты, о которых Вы сказали, это и есть тот $ 1 млрд, о которых говорил Гройсман, анонсируя увеличение финансирования «Укравтодора» в 2017 году?

— Стоит задача, чтобы после эффективной реализации этих двух проектов — а эту работу мы уже начали — структурировать новые проекты для «Укравтодора». Но для этого должно быть проектное предложение, у «Укравтодора» должны быть готовы все расчеты.

И если мы подписываем кредит, то как можно скорее должна начаться выборка средств. В противном случае мы просто платим за простой. Поэтому сейчас важно скоординировать работу с «Укравтодором», чтобы любые новые проекты максимально быстро запускались в работу.

— На какие лимиты от Всемирного банка рассчитывает Минфин по той стратегии сотрудничества, которую Вы сейчас с ним согласовываете?

— Сейчас сложно ответить. Это зависит от выборки по существующим проектам. От квоты страны. Там непростая формула.

— Сколько всего денег может зайти на «Укравтодор» в этом году, в том числе за счет экономии на обслуживании внутреннего долга после реструктуризации Минфином ОВГЗ, которые находятся в портфеле НБУ?

— Есть средства, предусмотренные в госбюджете. Есть два проекта Всемирного банка, есть проект с Европейским банком реконструкции и развития и Европейским инвестиционным банком. Идут переговоры по новым проектам, которые могут быть подписаны в этом году. Опять-таки, есть возможность, о которой Вы сказали — получить дополнительное финансирование за счет репрофайлинга. Но сумма будет зависеть от параметров репрофайлинга, который мы проведем.

— Как продвигаются переговоры с НБУ по части репрофайлинга? Какие есть модели этой сделки?

— О многих деталях мы говорить пока не готовы. По сути, переговоры происходят каждый день. Идет моделирование сделки.

Нацбанк — крупнейший держатель наших облигаций. У нас сейчас в портфеле Нацбанка ОВГЗ на общую сумму 383 млрд грн. Каждый год по этим бумагам у нас большая нагрузка по обcлуживанию и погашению. Причем график выплат достаточно неритмичный. Есть годы пиковых нагрузок. Наша задача — сделать нагрузку максимально равномерной на весь период.

— После репрофайлинга новые бумаги будут торговаться на вторичном рынке? У нас есть два разных инструмента — скажем, нормальные ОВГЗ с высокой доходностью, а есть с заниженной доходностью. С точки зрения фондового рынка, чем будут отличаться новые инструменты?

 — Почему возникает такая ситуация? У нас вторичный рынок достаточно неглубокий — обращаются облигации до трех лет. А в портфеле НБУ есть 10- и 15-летние бумаги. На рынке на них нет спроса. В прошлом году Минфин выходил с размещением пятилетних облигаций. Мы специально потом отслеживали их поведение на вторичном рынке. Они, как правило, ложатся в портфели и не торгуются.

— Минфин и НБУ ставят какие-то сроки для завершения репрофайлинга?

— Пока сложно сориентировать. Но подчеркну, что если у нас есть цель уменьшить расходы на обслуживание в этом году, то наша прямая мотивация — делать это как можно быстрее. Чем позже совершаем операцию — тем дольше платим в этом году за обслуживание этого портфеля.

— А что с финпомощью от ЕС в размере € 600 млн? Транш ждем давно. Условия всем известны — нужно отменить мораторий на экспорт леса. В Минфине понимают, когда ситуация может сдвинуться с мертвой точки и когда можно будет рассчитывать на эти деньги?

 — Минфин прежде всего заинтересован в успешном завершении этого процесса. Мы на этот транш рассчитывали в прошлом году. И нам пришлось замещать эту сумму другими заимствованиями. Нам важно, чтобы взаимопонимание было достигнуто и чтобы деньги мы получили в этом году. Но относительно технических деталей по вопросам торговли, то это вопросы к ответственным за это министерствам.

Текст: Ростислав Шаправский, Сергей Лямец

Фото: Олег Переверзев