В отчете Всемирного экономического форума Украина пасет задних по уровню иностранных прямых инвестиций. Сейчас, когда сотрудничество с МВФ оказалось под вопросом, работа с другими крупными кредиторами также находится под угрозой.

За последние несколько лет правительство начало целый ряд реформ, однако практически ни одну из них не реализовала до конца. Финансовый рынок очистили, однако в результате государство стало контролировать большую часть сектора, тарифы на газ повысили, но обещанный рынок газа так и не заработал.

В интервью Realist`у заместитель директора Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) Марина Петров рассказала о том, как инвесторы относятся к ситуации в Украине, почему необходимо менять программу субсидий и довольны ли ЕБРР реформами в Украине.

— Основные направления вашей деятельности в Украине: финансовый сектор и энергетика. Вы внимательно следите за этими секторами. Как бы Вы охарактеризовали ситуацию? Все ли так плохо?

— И в финансовой сфере, и в сфере энергетики за последние несколько лет проведены значительные реформы. Таких реформ было больше, чем за предыдущие 20 лет. Другое дело, что 20 лет реформы не осуществлялись или почти не осуществлялись. Потому объем задач, которые нужно было решить, оказался огромен. Конечно, и сейчас не все сразу получается, не все суперамбициозные цели выполнены. Но, тем не менее, во всех секторах виден значительный прогресс.

Банковская система стала гораздо меньшей, но гораздо более здоровой. В этом году мы впервые видим желание банков активно возвращаться на рынок кредитования. Это то, чего не было несколько лет.

В энергетической сфере началась корпоратизация тех компаний, которые не были корпоратизированы. В тех компаниях, которые уже являются акционерными обществами или собираются ими стать, например, в "Нафтогазе" и "Укрэнерго", проходит реформа корпоративного управления. Кроме того, были приняты законы "О рынке газа", "О рынке электроэнергии", о регуляторе (НКРЭКУ). Самое сложное — это имплементация этих законов. Наверное, не все получается так быстро, как хотелось бы, но прогресс есть.

— ЕБРР занимается инвестициями. Все чаще от иностранных экспертов и международных организаций можно услышать о том, что кредит доверия или исчерпан или исчерпывается. Если раньше были надежды, то сейчас все чаще – разочарование…

— У инвесторов очарования никакого не было. Были большие ожидания с украинской стороны, но у нас не было ощущения три года назад, что у инвесторов какие-то очень большие ожидания от Украины. Все в основном занимали выжидательную позицию.

С нашей точки зрения начинать надо с более простого – работать с теми, кто уже здесь. Поэтому нас очень радует сделка, которую мы подписали в конце прошлого года с «Арселор Миттал Кривой Рог». Компания переподтвердила свои старые инвестобязательства и начала инвестировать деньги в украинскую экономику.

Наверное, первая волна инвестиций в Украину должна прийти от тех, кто уже здесь работает, кто знает Украину. Они будут лучшими адвокатами страны для новых инвесторов. Потому что если те, кто здесь уже работает, не будут ощущать, что для них улучшился инвестиционный климат, очень трудно будет приводить кого-то нового.

— И что нужно сделать, чтобы те, кто уже здесь, не разочаровали, а те, кто еще думают, заинтересовались инвестициями в экономику Украины?

— Законодательство уже меняется. Более того, созданы уже два органа, один – при президенте, второй — при премьер-министре, призванные заниматься активной работой с инвесторами. Но как я уже сказала, самое главное, чтобы уже работающие здесь инвесторы почувствовали, что государство поворачивается к ним лицом.

Для нас, например, очень важным этапом будет принятие нового закона «О концессии», потому что инфраструктура — та отрасль, которая требует значительных инвестиций, где большой инвестиционный голод. Принятие этого закона позволит привлекать инвесторов в те сектора, которые не подлежат приватизации. Мы там видим очень большой потенциал.

— А что на счет инвестиций от ЕБРР? Каков бюджет на этот год?

— В 2017 году объем инвестиций составил €740 млн. Это на 30% больше, чем в 2016-м (€581 млн). Количество проектов в 2017 году составило 27, а в 2018-м может увеличиться. В этом году мы может инвестировать порядка €700-800 млн в проекты в Украине, общее количество проектов, как минимум, не должно снизиться. Глобальная задача — поддерживать объем инвестиций в тех пределах, которые исторически были ранее.

— Около €1 млрд в год?

— От €750 млн до €1 млрд. В Украине мы можем себе позволить до €1 млрд инвестиций в год, особенно если появятся частные инвесторы. Такой объем сделок мы можем подписать уже в 2018 году.

Это важная инвестиция, поскольку на недостаток вагонов жалуются все крупные производители, и в первую очередь экспортеры.

Также планируется несколько сделок с муниципалитетами в сфере повышения энергоэффективности зданий, модернизации общественного транспорта. Новые чистые и удобные автобусы должны заменить чадящие, часто небезопасные старые троллейбусы, автобусы и маршрутки.

К примеру, в рамках нашего проекта почти полностью обновляется троллейбусный парк Кременчуга. Аналогичные проекты рассматриваются по ряду других городов: Киев, Харьков, Кривой Рог, Николаев.

— Некоторые программы ЕБРР привязывались к траншам МВФ. Отслеживаете ли Вы, как Украина выполняет обязательства перед МВФ? Довольны ли Вы ходом реформ?

— Программа с МВФ — вопрос макроэкономической стабильности страны. Для любого инвестора и кредитора это очень важный вопрос. Для нас важно, чтобы переговоры с фондом продолжались, а еще важнее — чтобы сохранялась макроэкономическая стабильность, достигнутая с таким трудом.

Также важно, чтобы, кроме макроэкономической стабильности, появился еще и рост. Потому что чем он ниже, тем больше потребность в программах МВФ. Хотелось бы, чтобы динамика развития украинской экономики ускорилась. Это позволит перейти от программ макроэкономической стабилизации к программам финансирования роста экономики.

— Несколько вопросов, касающихся энергетической сферы. Как Вы считаете, стоит ли повышать тарифы на газ в Украине, и как Вы оцениваете привязку к так называемому импортному паритету?

— Вопрос импортного паритета — это вопрос создания рынка газа в Украине. Это было одним из требований МВФ. Исторически разница в нескольких тарифах на рынке приводила к нескольким вещам. Первое — это источник коррупции. Как только появляется разница между ценой, по которой газ продается одним и другим потребителям, сразу же возникают возможности для нецелевого использования дотируемой части газа. Второе — газ украинского производства всегда закупался по очень низким ценам, потому наблюдалось значительное недоинвестирование в газодобывающую отрасль. В этом году "Укргазвидобування" смогло переломить тренд, однако объемы добычи все еще недостаточны. Поэтому если данной компании не будут оставлять достаточно денег, чтобы увеличивать добычу, то все больше и больше валютных поступлений Украина будет тратить на покупку импортного газа. Российского или реверсного.

Чтобы защитить население, была создана схема субсидий. Тем людям, которые не в состоянии оплачивать газ, государство предоставляет помощь в оплате счетов. А у тех, кто потребляет значительный объем газа, появляются стимулы к его сбережению.

Важно, чтобы деньги оставались в газовой отрасли. Правительству необходимо сконцентрироваться на том, как увеличить добычу украинского газа. Ведь потенциал огромен. Украина может не только быть самодостаточной, но и в среднесрочной перспективе стать экспортером газа.

— Да, закон о рынке газа есть, но сам рынок так и не начал работать…

— Рынок уже частично работает. Если вы посмотрите на долю "Нафтогаза" в коммерческом сегменте, то есть в том сегменте, который не покрывается спецобязательствами (по поставке газа населению и тепловым компаниям по фиксированным тарифам), то у "Нафтогаза" там доля менее 10%. Это означает, что частные поставщики газа практически полностью обеспечивают потребности промышленности в данном топливе. Да, инструменты, с которыми работает рынок газа, пока недостаточно развиты, нужно создавать газовую биржу, но мы уже видим, что начатая реформа привела к переходу промышленности на частных поставщиков.

Для продолжения реформы очень важны две вещи.

Первое — выделение газотранспортной системы (из состава "Нафтогаза") в рамках процедуры анбандлинга (разделения компании). Рассматривается возможность привлечения международных партнеров, в том числе, для улучшения переговорных позиций Украины в вопросе обеспечения транзита газа после 2019 года, когда закончится срок действия нынешнего транзитного контракта с "Газпромом".

Второе — реформирование PSO (public service obligations, спецобязательства "Нафтогаза" поставлять газ населению и тепловым компаниям по регулируемым тарифам). Пока порядка 60% рынка газа покрывается спецобязательствами, другим трейдерам очень сложно выходить и начинать поставлять газ этим категориям потребителей. Поэтому сейчас отрабатывается процедура монетизации субсидий на уровне тепловых компаний, проходит реструктуризация исторических долгов этих компаний, чтобы тепловым компаниям могли поставлять газ и другие трейдеры, а "Нафтогаз" не был эксклюзивным поставщиком в этом сегменте рынка.

— Вы уже вспомнили о субсидиях. Как я понимаю, Вы уже говорили, что программу нужно менять. Что не так?

— Вопрос монетизации льгот очень важен. Понятно, что сразу перейти на непосредственные выплаты населению сложно. Но вот монетизация на уровне хотя бы тепловых компаний — это был бы очень важный шаг, который позволил бы лучше отслеживать, какое количество газа потребляется этими компаниями и какой объем субсидий им реально необходим. Плюс это позволило бы тепловым компаниям уходить от "Нафтогаза" в случае получения лучших предложений на рынке.

Второй важный вопрос — верификация (проверка) субсидий и получателей субсидий. К сожалению, этот вопрос пока остается нерешенным. Вероятно, там есть зазор для того, чтобы общий объем субсидий уменьшался, как и нагрузка на государственный бюджет.

— На днях глава "Нафтогаза" Андрей Коболев заявил о том, что в ближайшее время компания погасит кредит на $300 млн, выделенный ЕБРР для закупки импортного газа...

— "Нафтогаз" уже погасил.

— По словам Коболева, договоренностей о продлении сроков пользования кредитными средствами ЕБРР пока нет. Каковы перспективы продолжения такого сотрудничества? Зависит ли кредитование от реформирования "Нафтогаза"?

— Программа реформирования корпоративного управления в "Нафтогазе" была требованием еще с самого первого кредита, предоставленного ЕБРР "Нафтогазу". Многие вещи в рамках программы были сделаны, поэтому сказать, что программа вообще не исполнена, было бы несправедливо. У нас появился наблюдательный совет (в "Нафтогазе"), внутренний аудит, функция комплаенса (система управления рисками). То есть многие пункты программы были выполнены.

Для продолжения программы очень важно, чтобы законопроект №6428 был рассмотрен Верховной Радой, для начала хотя бы в первом чтении. Это законопроект, позволяющий набсоветам более полноценно выполнять функции. Часть полномочий переносится с Кабмина на набсовет.

Мы, со своей стороны, если поступит вопрос о предоставлении финансирования, рассмотрим его. Наши кредиты всегда привязаны к продолжению реформ. Поэтому будем садиться вместе с правительством и "Нафтогазом" и обсуждать, какие реформы необходимы для помощи НАКу при выходе на рынок и привлечении коммерческого финансирования. Ведь основная задача банков развития в том, чтобы наши партнеры (заемщики) по окончании кредитования могли самостоятельно выходить на коммерческий рынок. "Нафтогаз" должен стать достаточно кредитоспособным, чтобы его финансировал частный рынок.

— То есть погашение "Нафтогазом" кредита ЕБРР на $300 млн было связано лишь с истечением срока кредитования? Можно ли сказать, что банк не продлевает срок финансирования, поскольку не очень доволен процессом реформирования корпоративного управления в компании?

— 20 января — это была дата, зафиксированная в кредитном соглашении в момент его подписания в 2015 году. Кредит просто погашен в срок. Мы готовы рассматривать возможность выдачи новых кредитов. Как на закупку газа, так и на оказание помощи компании "Укргазвидобування" для увеличения Украиной объемов собственной добычи газа. Это будет частью дискуссий, которые мы планируем вести с правительством и "Нафтогазом".

— Недавно сформировали новый состав набсовета "Нафтогаза", появился новый глава совета. Вы довольны новым составом?

— У них только на этой неделе будет первое полноценное заседание, поэтому посмотрим. Мы знаем, что все они профессионалы. У них разный опыт, они из разных стран и под разным углом будут смотреть на развитие компании. Там есть и бывшие представители регуляторов, и люди, занимавшиеся добычей, и люди, обеспечивающие политические аспекты газового сектора. Поэтому с точки зрения того, какие знания и опыт они принесли, нам кажется, что это хороший набсовет. Мы очень надеемся, что они сработаются.

— Ранее ЕБРР выражал разочарование ходом приватизации в Украине. Достаточно ли принятия Радой нового закона о приватизации для улучшения ситуации в данной сфере?

— Для нас большим разочарованием было отсутствие приватизации в Украине. Ведь мы ожидали, что это станут наши потенциальные партнеры и клиенты, которым мы сможем предоставить финансирование. Частично провал по объемам финансирования в 2016 году был связан с отсутствием приватизации (в 2016 году ЕБРР профинансировал в Украине проекты лишь на €581 млн). Для нас как для банка развития, помогающего частному сектору, очень важно появление большего количества частных компаний, с которыми мы сможем работать.

Что касается принятого Верховной Радой нового закона о приватизации, то мы также активно участвовали в его разработке. Мы еще не видели окончательный вариант закона, поэтому пока сложно его детально комментировать. Однако глобально был консенсус относительно того, что новый закон о приватизации нужен. Это было, в том числе, требование МВФ. Достаточно ли принятия закона для изменения ситуации в приватизационной сфере к лучшему? Наверное, нет. Теперь нужно, чтобы Фонд госимущества начал более активно работать по этому закону. В том числе, в части привлечения профессиональных советников при приватизации крупных предприятий, в части улучшения ситуации с малой приватизацией, которую теперь проще будет проводить.

— Ранее ЕБРР неоднократно заявлял о намерении выпустить гривневые облигации, однако так и не сделал этого. В то же время, в 2017 году ЕБРР начал привлекать гривневые кредиты у украинских банков. Означает ли это отказ от планов выпуска гривневых долговых бумаг в пользу привлечения ресурсов у коммерческих банков?

— Отказа от этой идеи не произошло. Мы будем работать над запуском гривневых бондов. Существует целый ряд проблем, не позволивших нам сделать это раньше. Одна из них — отсутствие качественной ставки, на которую можно ориентироваться, подобной EURIBOR или LIBOR (средневзвешенные ставки по межбанковским кредитам, предоставляемым в различных валютах на различные сроки). Потому как если работать с уже существующими в Украине ставками, то стоимость финансирования получается высокой.

Ставка не может быть разработана только для целей кредитования ЕБРР, на нее должен быть спрос рынка и рынок должен в нее верить. Сейчас на рынке есть огромное недоверие и одна из причин высокой стоимости гривневых ресурсов — это как раз цена такого недоверия. Когда восстановится доверие банков друг к другу, тогда и нам станет проще создавать новую ставку.

Мы стали привлекать кредиты местных банков, поскольку при таком варианте есть возможность получать гривневое финансирование по более адекватной стоимости. В то же время, мы будем рассматривать все возможности привлечения гривны, так как понимаем, что у многих компаний нет валютных источников погашения долга, им нужны гривневые кредиты.

— Вы являетесь миноритарным акционером ряда украинских банков. Рассматривается ли возможность вхождения в капитал национализированного Приватбанка?

— Мы работаем с госбанками по их реформированию. У нас появилась линия торгового финансирования для Ощадбанка, и мы активно занимаемся его реформой. Традиционно нашим партнером является Укрэксимбанк. Что касается Приватбанка, то государству в первую очередь нужно определиться со стратегией развития данного финучреждения и тогда встанет вопрос о том, каким образом привлекать финансирование. В том числе, в капитал банка под новую стратегию. До тех пор, пока нет новой стратегии, говорить о вхождении в капитал Приватбанка преждевременно.

Беседовал: Виктор Рясной
Фото: Олег Переверзев