Управляющий партнер инвестпроекта Thomson & French Вячеслав Бутко — о качественных показателях экономического роста.
При обсуждении итогов года работы Кабмина под руководством Владимира Гройсмана многие специалисты делают акцент на вопросе — достаточно ли правительство сделало, чтобы остановить рецессию и перейти к экономическому росту. Это действительно важная проблема, но к ее обсуждению порой подходят механистически и фрагментарно. Попробую расширить взгляд на качественные аспекты экономического роста.
Для того, чтобы понять, почему экономика Украины оказалась в глубоком кризисе, нужно правильно определить, какие причины лежали в основе ее роста, пик которого пришелся на середину «нулевых» годов.
Внешние факторы влияют на политику Украины в гораздо большей мере, чем обычно принято считать в экспертном сообществе https://realist.online/article/vyacheslav-butko-geopolitika-prav-mirom. То же самое нужно сказать и об экономике нашей страны. Достаточно привести всего одну цифру: доля ВВП Украины в мировом ВВП составляет лишь около 0,125%, чтобы убедиться — мы ничтожно малы в масштабе мировой экономики и полностью от нее зависим.
Тот бум, который наблюдался в экономике Украины с 2002-го по 2007 год, был обусловлен преимущественно внешними факторами. Укрупненно их было два — достаточно низкие ставки ФРС и бурные темпы роста в Китае (и некоторых других странах Юго-Восточной Азии).
После краха котировок акций на фондовом рынке США, произошедшего в 2001 году вследствие сдувания пузыря dotcom-ов, тогдашний глава ФРС Алан Гринспен инициировал существенное снижение ставки Федрезерва. Достаточно дешевые кредиты (ставка ФРС прямо или опосредованно влияет на уровень ставок во всем мире) привели к украинскому строительному и потребительскому буму, что внесло существенный вклад в тогдашний экономический рост. Как нельзя кстати пришелся и массированный приход в Украину иностранных банков, которые способствовали притоку недорогих займов.
Пожалуй, еще более важную роль сыграл бурный экономический рост Китая и некоторых других стран Юго-Восточной Азии, нуждавшихся в поставках металла и другого сырья, которые в больших объемах закупались, в том числе и в Украине. Проще говоря, рост Китая и других динамично развивавшихся государств тамошнего региона имел следствием увеличение продаж продукции украинского металлургического и химического секторов. Суммарно они формировали 40−45% экспорта Украины. А при тогдашних ценах на продукцию металлургии и химии это были очень серьезные цифры в абсолютном выражении.
Однако оба фактора, как выяснилось, имели ограниченный срок действия. Процентная политика ФРС дала негативный побочный эффект — ипотечный кризис в США 2007−2008 годов. А Китай успешно развивал мощности в металлургической и химической промышленностях, создав возможности для постепенного замещения импортной продукции и сырья (к примеру, сейчас КНР имеет простаивающие мощности в черной металлургии, способные производить 1 млн тонн стали в год). Да и жизнеспособность концепции «новой нормы», которую постулировал топ-менеджер РIMCO Мохаммед Эль-Эриан и которая связывала будущий рост мировой экономики с ростом, прежде всего, экономик развивающихся стран, не в полной мере выдержала испытание временем. Это отразилось в торможении экономического роста в ряде стран Юго-Восточной Азии, которые до этого были покупателями украинского сырья и продукции низких переделов.
Прекращение действия драйверов, дававших внешний импульс для роста украинской экономики в середине 2000-х годов, привело к остановке ее развития. Это ощутимо проявилось еще в 2011—2012 годах. Тогдашние власти предпринимали определенные усилия для преодоления проблем. Например, разработали в 2013 году Госпрограмму активизации развития экономики. Однако она была обречена на неудачу. Как говорил А. Эйнштейн, проблема не может быть решена на том уровне мышления, на котором она возникла — изменились внешние условия, в которых функционировала экономика Украины, а программа была написана, исходя из ситуации середины «нулевых» годов.
Военная агрессия России против Украины в 2014 году стала дополнительным важным фактором ухудшения ситуации в украинской экономике, но не главным.
Что мы имеем сейчас? Если исходить из статистических показателей, можно считать, что украинская экономика вышла из кризиса. Но, во-первых, в значительной мере это стало возможным благодаря низкой сравнительной базе — уж слишком велик был провал основных экономических показателей в 2014—2015 годах. А, во-вторых, как не было, так и нет предпосылок для качественного экономического роста. Экономика нашей страны — осколок автаркической экономики Советского Союза. В середине «нулевых» годов она нашла способ успешно адаптироваться к мировой экономической ситуации благодаря благоприятным внешним факторам, действие которых сейчас окончательно прекратилось.
Итак, влияние внешних факторов на экономику Украины следует признать главной причиной ее роста в прошлом. Оно может стать причиной роста и в будущем, но при условии, что страна сможет соответствовать тем технологическим трансформациям, которые происходят в экономиках развитых и развивающихся стран.
Кстати, стоит подвергнуть сомнению целесообразность чрезмерной концентрации внимания на темпах роста ВВП. Краткосрочная экономическая динамика проще всего подлежит формальной оценке — посетил сайт Госстата, свел цифры в график и получил информацию для умозаключений. Но, повторюсь, исключительно важны причины, ведущие к росту или снижению ВВП. Вспомним популярное в Японии изречение — «к черту ВВП!».
Экономика страны Восходящего солнца, если оценивать ее с точки зрения динамики производства, стагнирует третий десяток лет. Но качество нынешней высокотехнологичной, энерго- и материалосберегающей, роботизированной и автоматизированной экономики Японии много выше того, что было в период бурного роста 1970−1980-х годов. В конце концов, не стоит считать поражением даже снижение ВВП, если в стране происходит структурная перестройка экономики в пользу увеличения доли высокотехнологичного инновационного сектора.
Поэтому не только сквозь призму динамики ВВП стоит оценивать процессы, происходящие в экономике Украины. В плане качества экономики ситуация совсем грустная. Украины вообще нет в рейтинге Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) по удельному весу высокотехнологической отрасли в ВВП страны. Нет Украины и в рейтинге Всемирного банка по доле высокотехнологичной продукции в экспорте. Разве структура экспорта, его номенклатурная диверсификация и уровень добавленной стоимости в экспортируемой продукции не являются показателями состояния и перспектив экономики? Здесь нам нечем хвалиться.
Эффект «низкой сравнительной базы» скоро перестанет ощущаться. А экономика Украины так и останется открытой сырьевой экономикой, крайне уязвимой к разнообразным внешним и внутренним шокам. Если она перестала черпать драйверы роста еще в условиях глобализации, то не стоит ждать ничего хорошего в надвигающейся парадигме протекционизма, когда доступ нашего сырья и товаров (с низкой долей добавленной стоимости) на экспортные рынки будет тормозиться. А внутренний рынок Украины узок в силу колоссального падения платежеспособного спроса.
Я не утверждаю, что темпы роста экономики не являются важным показателем. Но экономика — не автомобиль, для ускорения ее роста на акселератор не надавишь. Если у экономики нет органических мотивов к развитию, то ее перспективы незавидны. Под мотивами для органического развития экономики я подразумеваю, например, в случае с Великобританией, Бельгией, Нидерландами, эндогенную склонность к технологическим инновациям. Или, если говорить о Франции или Италии — технологическую креативность.
Необходимо срочно и всерьез задуматься о том, что может стать внутренними мотивами для качественного экономического роста в Украине. Если правительству это не под силу, бремя ответственности должно взять на себя экспертное сообщество. Если совсем кратко, то, с моей точки зрения, необходимо, чтобы эти мотивы находились в плоскости создания и производства продукции, соответствующей требованиям третьей и четвертой промреволюций.
Еще один важный нюанс, которому уделяется незаслуженно мало внимания. У нас почему-то сформировалась иллюзия, что возможен экономический рост без серьезных затрат. Но это не так. С учетом низкой вероятности инвестиционного и кредитного бума реальным источником таких расходов может быть госбюджет. Тем, кто скажет о недопустимости дефицита госбюджета, отвечу: стремление к бездефицитному бюджету — пережиток времен «золотого стандарта».
Государство тратит деньги, приобретая у частного сектора экономики товары и услуги. Поэтому в первую очередь важно то, сколько денег государство потратит относительно производственных возможностей экономики, и только во вторую очередь — откуда деньги возьмутся. Дефицит госбюджета является доходом приватного сектора и обеспечивает его желание сберегать. Расходы госбюджета поддерживают совокупный спрос в экономике, предотвращают падение ВВП и снижение занятости населения в ситуации, когда частный сектор экономики наращивает желание сберегать, то есть во времена рецессии.
В завершение отмечу, что вероятность качественного роста экономики выше в тех странах, где правящие элиты не клептократичны, мировоззренчески адекватны и национально ориентированы, население вышло из архаичного состояния и патернализма, а экспертное сообщество высокообразованно и формирует грамотную и актуальную «повестку дня». Соответствует ли Украина этим критериям? Каждый даст свой вариант ответа на этот вопрос. И каждый из нас может внести свою лепту в изменение ситуации, если она его не устраивает.
