— Какой смертью должен умирать убийца? Казалось, должна она у него быть тяжелая. Должно же быть какое-то Божье наказание за то, что он совершил. И был у нас в колонии старик, который долго болел, уходил тяжело. Но вот пара других… Вот, он поднимается, улыбается, в руках чашка с чаем. Бах, упал и нет его. Но он же столько зла причинил и, скажем так, гадом жил до последнего дня. Почему Бог его не наказал? Просто вопрос, без претензий, – делится с нами Сергей, 60-летний пожизненный заключенный из 70-й колонии в Бердичеве.

За решеткой он провел 23 года, в свое время был приговорен к расстрелу, не так давно написал прошение о помиловании. Для таких людей прошлый год был особенным. Один из пожизненников в 2017-м был помилован президентом Украины. Еще одного, Александра Каверзина, Апелляционный суд Винницкой области постановил освободить, ссылаясь на проблемы со здоровьем заключенного (но кассационный суд может отменить это решение).

При этом, в Верховной Раде зарегистрирован законопроект, который может позволить пожизненным заключенным получить УДО (условно досрочное освобождение), но только спустя 25 лет заключения и с рядом условий и ограничений.

Realist решил узнать, как живут приговоренные к высшей мере, и готовы ли мы принять и простить их на свободе.

«Резонансные преступления забываются. Вот, скажите, кто сейчас помнит Оксану Макар? Только те, кто так или иначе причастны к тому преступлению. А я встречался с этими людьми (парнями, получившими пожизненное за ее убийство. – R⁰), сидят в колонии Новгород-Северского. Адекватные при общении, в полном рассвете сил, им около 30 лет. И один из них старается показать, что все у него неплохо, занимается в спортзале, увлекся изучением какой-то философии. Но за этой ширмой – очень страдающая личность. Жизнь его тяжела, он сожалеет… Лишить себя общения с близкими, остаться наедине с самим собой – большое испытание», — рассказывает протоиерей Виктор (Яценко), председателя Синодального отдела УПЦ по делам пастырской опеки пенитенциарной системы.

Сами заключенные признаются:

Отец Виктор продолжает:

— Там деградация разъедает человека. Люди создают вокруг себя «виртуальный кокон». Они уходят в свой мир — мир теней. Разговор с ними — как диалог с «Человеком дождя». Он не понимает, что ты спрашиваешь, или отвечает односложно, как большой ребенок. Поверьте, это жалкое зрелище.

«Вот было же при заводах ОТК (отдел технического контроля). Почему его не сделать при колонии? Пусть проверят приговоры! Ну, не должны мне были дать такой срок!» – с жаром рассказывал нам Денис, еще один заключенный в Бердичеве.

По словам адвокатов, в Украине остаются стабильно низкими и качество работы правоохранителей, и процент оправдательных приговоров. Да и во время исповеди заключенные часто признаются, что сидят не за те грехи, которые совершали.

Священник начинает вспоминать историю, за историей:

— Один заключенный мне признавался: «Проснулся – на кухне два трупа. Я не помню, что было ночью. Все собутыльник сбежали, а меня в милицию. Там начали давить. Денег на хорошего адвоката не было». Другой вспоминал, как пришел из армии, поехал с дядей на рыбалку. Ночью к ним пришли местные. И с одной стороны крик: «Бей чужаков!» С другой: «Племянник! Помоги». Схватил палку, вступился, одного убил, второго покалечил, получил пожизненное. Или, например, такой случай: парень убил соседку, которая постоянно его крыла матом за всякие мелочи. Вменяемый абсолютно, не пьяница, из «креативного класса», но признается: «Планка упала». И кто эти люди? Суд навесил на них ярлык, а мы какое дадим им определение? И достойны ли они поддержки? Надежды?

«Боль из-за совершенного никуда не девается. Проснешься среди ночи, начинаешь думать: «Зачем я это сделал? Можно же было по-другому?» И до утра крутишь эти вопросы. И, вроде боль не физическая, но сердечко от нее покалывает», — признавался нам заключенный Сергей.

О том, что именно сделал, за что получил приговор, он говорить наотрез отказался:

— У нас не принято обсуждать и рассказывать составы преступления. Я эту историю «закопал», не хочу ворошить, иначе неделю буду ходить невменяемый, под впечатлением… Хотя, есть и такие гады, которые не раскаиваются. На тюрьме я встречал одного такого, — рассказывает наш собеседник. — Говорю: «Валера, я только в камере в Бога поверил». Он начинает насмехаться, потом рассказывает о себе. Он, короче, убил, ушел в бега. Где-то в селе каком-то поросился переночевать к деду и бабке. Они его оставил накормили, говорят: «Живи у нас как сын». А тот неделю отсиделся и убил обоих. И после убийства вскрыл сонную артерию, нацедил кружку крови и выпил. Я говорю: «Валера!!! Зачем???» — «Чтобы попробовать» — «А если бы все можно было бы назад вернуть?» — «Я бы две кружки выпил». Ну, какой гад!

Замминистра юстиции Денис Чернышов рассказал нам следующее:

— В каждом обществе свои правила, своя этика. Если мы говорим об Украине, то не просто не этично — неправильно выпускать из тюрем жестоких убийц. Но приведу пример, который для меня стал ключом к пониманию того, насколько «неодноцветна» ситуация. В одной из скандинавских стран нам привели в пример историю о человеке, который убил доктора. Звучит ужасно! Но, оказывается, медик годами намерено ставил пациенту неверный диагноз. Человек тратил колоссальные деньги, жил в депрессии, не заводил семью, чувствуя ответственность перед партнером, — рассказывает Денис Викторович. — И сейчас у этого заключенного есть недельный отпуск. Он может снять номер в гостинице ходить по улицам, общаться с людьми. Психологи говорят, что он не опасен, что у него не было жажды убийства, им двигала злоба против одного конкретного человека.

По мнению чиновника, в мире наших заключенных есть два «экстремума»:

— С одной стороны, есть Сергей Ткач (36 убийств и покушений на убийства в отношении женщин и несовершеннолетних девочек. – R⁰). И его никто никогда не выпустит. С другой – Игорь Трубицын. Не думаю, что он на показ многие годы выпускает христианскую газету, помогает воинам АТО. И я понимаю, чем он будет заниматься, если выйдет на свободу. Он с женой планирует открыть реабилитационный центр для бывших заключенных.

Александр Гатиятуллин, глава ГО «Україна без тортур», замечает:

— У нас сейчас примерно 1500 пожизненных заключенных. Они висят на шее налогоплательщиков, мы их кормим, поим. Их количество растет. И при этом наша система говорит о реабилитации и реинтеграции, а не о наказании. И какой стимул у того, кто никогда не выйдет? Люди должны видеть «свет в конце туннеля».

Он говорит о том, что никто не собирается верить заключенным на слово в том, что они раскаялись, исправились.

— Мы не экстрасенсы, чтобы изучать, насколько искренне такое говорят. Есть методика оценки риска совершения повторных преступлений. В ее основе — европейские методики, адаптированные к нашим условиям. Если человек выходит на свободу, то для него разрабатывается система апробации, интеграции в общество.

— Сейчас у таких преступников есть только одна возможность выйти на свободу – помилование президента. И пока так и должно оставаться. Делать поблажки, когда преступность растет, нецелесообразно, – считает Сергей Старенький, экс-глава Государственной пенитенциарной службы Украины. – Да, у людей должен быть стимул соблюдать дисциплину. Но для этого не обязательно УДО, можно переводить за хорошее поведение в общую массу заключенных. И почему все забывают о жертвах преступлений, об их родственниках? Многие считают, что и пожизненное – слишком мягкое наказание.

Заметим, что прошлым летом на сайте электронных петиций было зарегистрировано обращение к президенту, в котором просили ужесточить условия содержания Сергея Ткача: «Обязать его работать, отменить право на свидание, лишить удобств пребывания в камере. Потому что это — нелюдь, он отобрал десятки жизней и права человека для него должны быть ограниченными!». Впрочем, подписало его 117 человек, вместо 25 тыс. необходимых.

— Тюрьма — это показатель зрелости общества, а оно у нас расслоенное, незрелое. У нас масса других проблем, кроме заключенных. Но они не инопланетяне, это наше окружение. Они не родились преступниками, шел длительный процесс их превращения в воров и убийц, и мы к нему причастны, это наша ответственность. И, когда людям станет интересно, почему люди попадают в тюрьма – там станет меньше народа, — говорит Яна Баранова, психолог, глава ГО «Золотой Век».

Денис Чернышов продолжает:

— Мы все вкладываем много любви в своих близких. И предпочитаем не думать, что все это может в момент остановиться из-за преступления. Мы не можем создать свое мини-государство, где их не будет. Так может просто предотвращать преступления? – заключает Яна Баранова.

Беседовал Влад Абрамов
Фото автора