– А консолидация сил вот таких оппонентов российской власти в эмиграции есть?
– Мне кажется, в эмиграции проще консолидироваться. Но не стоит забывать, что люди, особенно те, кто как бы имели довольно-таки жесткую точку зрения, всегда стремятся ее отстаивать. Поэтому в нормальном обществе процесс поиска, даже не консенсуса, а какой-то общей платформы, всегда проходит достаточно болезненно. То, что можем, делаем. В декабре в Вильнюсе пройдет уже четвертый Форум Свободной России, который становится все более представительным.
– Изменения в политическом поле России в обозримом будущем возможны? Сколько еще, по Вашему мнению, будет длиться путинская диктатура?
– Этого никто не знает. Хорошая новость — что этого даже Путин не знает. А плохая, что мы, собственно, тоже. Диктатуры вообще обваливаются не по календарю. Это в Америке на выборах регулярно меняется власть. И в Украине вы знаете, когда будут следующие выборы, но не знаете их результат. А вот в путинской России все по-другому — там выборы носят формальный характер, результат известен, но зато неизвестно, что случится с диктатором через месяц после выборов, потому что если процесс десакрализации Путина за рубежом и усиления санкционной политики будет продолжаться, то основы путинской власти могут быть подорваны. Дальше уже возможны различные формы кризиса, которые в случае совпадения векторов могут привести к революционным изменениям.
Диктатура всегда начинает разваливаться, когда терпит внешнеполитическое поражение. Всегда есть люди — и в правительственных структурах, и просто рядовые граждане, которые чувствительны к изменению этого статуса власти. Пока диктатор выглядит неуязвимым, ему ничто не угрожает. А вот когда диктатура слабеет, тогда возникает общественный процесс, который в идеале должен произвести резонанс, совпадать на улице, в правительственных коридорах и, что очень важно, за пределами страны, потому что традиционно такие диктатуры всегда крайне чувствительны к внешнеполитическому поражению.