Записи беглого нардепа Александра Онищенко показали, что противоречия между НАБУ и САП касаются уже не только методов работы, но и оценки информации о коррупции в высших эшелонах власти. Сам Онищенко не доверяет украинским правоохранителям, поэтому и не отдает им оригинальные носители записей и переписки, опасаясь, что они могут быть просто уничтожены.
Битва ведомств
Затянувшиеся противоречия между антикоррупционными органами вылились в служебные расследования в отношении обоих ведомств. В конце апреля Генпрокуратура открыла уголовное производство в отношении главы САП Назара Холодницкого на основании информации, полученной после прослушки его кабинета. Прослушка показала, что Холодницкий обсуждал с фигурантом одного коррупционного дела его показания следствию. Тогда генпрокурор Юрий Луценко и директор НАБУ Артем Сытник направили в Квалификационно-дисциплинарную комиссию прокуроров жалобы на главу САП. 10 мая Холодницкий дал письменные объяснения комиссии.
А уже 15 мая Генпрокуратура открыла уголовное производство в отношении действий НАБУ. Поводом послужила обнародованная беглым нардепом Александром Онищенко запись его переговоров с руководителем главного подразделения детективов НАБУ Андреем Калужинским о сделке со следствием. Глава САП Холодницкий сообщил, что Калужинский превысил служебные полномочия, так как по законодательству договариваться о сделке со следствием может только прокурор, в данном случае, его ведомства. Но Калужинский ничего не сообщил САП о переговорах с Онищенко.
Андрея Калужинского считают правой рукой директора НАБУ Артема Сытника. И, казалось бы, Холодницкий таким образом мстит Сытнику за прослушку своего кабинета.
Но записи Онищенко выявили более глубокие противоречия между антикоррупционными органами: начиная от методов работы и заканчивая оценкой информации, которую Онищенко предоставляет в качестве доказательства коррупции политического руководства страны, в том числе и президента Порошенко. Очевидно, что сегодня все стороны этого дела пытаются использовать его исключительно для решения своих проблем: политики — для шантажа оппонентов, руководство НАБУ — для закрытия пробелов в работе, глава САП Назар Холодницкий — для обеления своей репутации и укрепления авторитета. Сам Онищенко пытается выбить для себя хоть какие-то гарантии безопасности.
Провал американских методов
За три года НАБУ не удалось довести до конца ни одно из своих громких коррупционных расследований. В подвешенном состоянии судебные процессы в отношении бывшего главы ГФС Романа Насирова, янтарного воротилы нардепа Борислава Розенблата, спонсора «Народного фронта» Николая Мартыненко, замглавы Государственной миграционной службы Украины Дины Пимаховой, а также — Александра Онищенко, обвиняемого в хищении в особо крупных размерах. Выбор этих уголовных дел не случаен.
Наказание Мартыненко и Насирова должно было доказать состоятельность НАБУ выполнить возложенную на них миссию по очистке правящего политического класса в Украине.
Доказать вину топ-коррупционеров можно только, если на них дадут показания другие коррупционеры. Насиров неслучайно оказался первым под антикоррупционным расследованием. Ожидалось, что он как фигура несамостоятельная даст показания на своих политических патронов. Следующим был Мартыненко, против которого мог свидетельствовать Насиров. А сам Мартыненко, который из-за коррупционных скандалов вокруг бывшего премьер-министра Яценюка согласился сдать мандат народного депутата, уже должен был свидетельствовать против первых лиц государства. Но никто из коррупционеров не стал сотрудничать со следствием.
Тогда НАБУ попробовало использовать Онищенко. На записи разговора Онищенко с Калужинским ему так прямо и предлагают свидетельствовать по делам Насирова и Мартыненко, и только ради этого с ним готовы встретиться в одном из украинских посольств за рубежом.
«Американские консультанты изначально затачивали детективов НАБУ на работу по своим методам: работа агентов под прикрытием и сделка со следствием. Расчет был на то, что-либо одни коррупционеры дают показания на других, более высокопоставленных, либо сами признают свою вину. Но оказалось, что не идут наши коррупционеры на такое сотрудничество со следствием», — прокомментировал Realist’у эксперт аналитического центра «Дом демократии» Анатолий Октисюк.
Сделка со следствием о признании вины — классический метод американских правоохранителей, с помощью которого в Соединенных Штатах раскрываются около 90% преступлений.
В странах Западной Европы этот метод тоже применяется, но реже. Сделка о признании вины широко использовалась в Грузии для борьбы с преступностью во время президентства Михеила Саакашвили.
«По грузинскому законодательству сделка о признании вины могла быть подписана по всем преступлениям, кроме терроризма и госизмены. Как прокурор я подписывал такие сделки с разными людьми: рецидивистами, убийцами и наркодилерами, — рассказал в комментарии Realist’у бывший заместитель генпрокурора Украины и экс-генпрокурор Грузии Давид Сакварелидзе. — Смягчение наказания зависело от уровня сотрудничества и значимости показаний, которые давал фигурант, подписавший сделку со следствием. Но всегда в таком случае наказание было ниже, чем предусматривала минимальная санкция Уголовного кодекса».
По словам Сакварелидзе, благодаря сделке о признании вины фигуранта по другому уголовному делу было раскрыто дело о похищении и убийстве брата известного грузинского футболиста Кахи Каладзе, причем преступление совершено в 2001-м, а раскрыто в 2006 году.
В свою очередь, партнер юридической фирмы «Василь Кисиль и партнеры» Виталий Касько, бывший заместитель генпрокурора Украины и экс-член правления Тransparency International Ukraine, отмечает, что вид преступлений, по которым может быть применена сделка со следствием, зависит от целей. «Если цель — экономия ресурсов, то соглашение о сделке со следствием применяют в мелких преступлениях, чтобы правоохранители могли сосредоточиться на серьезных преступлениях. Если же цель — раскрыть тяжкие преступления, то ее используют в расследованиях преступлений, связанных с коррупцией и организованной преступностью. В Украине эти обе цели объединены», — говорит Касько.
Сделка с ограничениями
В Украине сделка со следствием как следственный инструмент введена недавно — с принятием нового Уголовно-процессуального кодекса в 2012 году. Заключает ее исключительно прокурор с подозреваемым или обвиняемым одного преступления для раскрытия и доказательства вины подозреваемого в другом преступлении. Следовательно, все, что обещал беглому нардепу Онищенко руководитель детективов НАБУ Калужинский, было обманом. Это понял и сам Онищенко.
«Думаю, они просто разводили меня», — прокомментировал Realist’y Онищенко переговоры с детективами НАБУ о сделке со следствием.
Адвокаты, с которыми общался Realist, сходятся во мнении, что согласно УПК, у Онищенко нет возможности заключить сделку со следствием. Они отмечали, что Калужинский, ведя с ним об этом переговоры, должен был понимать, что заведомо нарушает закон.
Сделка со следствием должна быть утверждена судом. И здесь УПК (ст. 474, п. 7) вводит такие ограничения, что суд может заблокировать любую сделку.
Во-первых, она заключается только для преступлений легкой и средней тяжести. По мнению юристов, преступления, в которых в том или ином статусе фигурирует Онищенко, к таковым никак не относятся. Также сделка не должна противоречить интересам общества и не нарушать права сторон или третьих лиц. Суд не утвердит сделку, если посчитает, что она заключена не по доброй воле или что обвиняемый не может выполнить взятые на себя обязательства, или отсутствуют фактические основания для признания вины.
«Некоторые ограничения прописаны настолько в общем, что любую сделку суд может отвергнуть, даже если она устраивает прокурора и подозреваемого», — говорит адвокат Петр Бойко. Он отмечает, что при заключении сделки со следствием у правоохранителей есть широкое поле для манипуляций, поэтому показания, которые дает заключивший такую сделку, могут вызывать сомнения.
Сделку со следствием удобно использовать как процессуальную диверсию, особенно для уголовного преследования политиков или известных деятелей.
«Ее предлагают кому-то из окружения — как правило, человеку незначительному, — поясняет Петр Бойко. — Находят компромат на него или его близких, могут начать уголовное преследование, то есть создают для него безвыходное положение. Потом предлагают сделку со следствием: можешь сесть за решетку, а можешь дать нужные показания и остаться на воле. В таком случае, даже если подписавший сделку не знает необходимых фактов, все равно может подтвердить все, что ему скажут следователи».
Онищенко не доверяет
В уголовных производствах, открытых по следам обнародованных в СМИ записей Онищенко, единственный, кому нужна сделка со следствием — это сам беглый нардеп. Так он наконец смог бы использовать компромат на украинских политиков в свою пользу. По закону тяжесть преступлений, инкриминируемых ему, вряд ли позволит Онищенко избежать наказания. Однако, сохраняя у себя оригиналы носителей записей телефонных разговоров и переписки, Онищенко может использовать их так, как ему выгодно, в зависимости от того, с кем из политиков сумеет договориться о каких-либо преференциях для себя. В преддверии президентских и парламентских выборов его информация может стать бомбой, ударная волна от взрыва которой накроет весь политический класс Украины.
Но сегодня Онищенко не доверяет правоохранительным органам. Об этом он заявил в эксклюзивном комментарии Realist'y: «Делу уже два года. Я дал им все показания, что они хотели. Но НАБУ только пиарится на этом, у них своя игра, поэтому и Холодницкого сбить хотели. У них задача была забрать пленки и уничтожить. Они уже давно под АП», — ответил Александр Онищенко на наши вопросы в мессенджере Facebook. И добавил, что предоставит оригиналы и «выложит свои козыри», когда «дело подойдет к развязке», то есть попадет в суд. Но не верит, что это случится при этой власти.
Онищенко не отдает оригиналы записей телефонных разговоров и переписки антикоррупционным органам, потому что не доверяет и опасается, что все доказательства будут уничтожены.
Примечательно, что опасения Онищенко разделяют и бывшие заместители генпрокурора Украины Давид Сакварелидзе и Виталий Касько, которые заявили об этом Realist'y каждый в отдельности.
Борьба без сделок
В расследованиях в отношении политиков и высокопоставленных чиновников, причем не только коррупционных преступлений, политическая подоплека всегда была, есть и будет во всех странах. Однако насколько от нее зависит исход расследований, определяет зрелость государственных институтов. В Украине, как и в других странах с неустоявшейся демократией, политическая целесообразность — главный фактор успеха или провала таких расследований. Как показывает опыт соседней Румынии, не нужен даже отдельный суд для рассмотрения коррупционных дел — достаточно политической воли. Без этого фактора даже сделка о признании вины между фигурантами уголовных дел и следствием, на которую делали ставку американские консультанты НАБУ, у нас может принести больше вреда, чем пользы.
«Сделка со следствием — далеко не единственный способ привлечь к ответственности коррупционеров. Есть другие эффективные инструменты, к примеру, контроль за совершением преступления, спецзадание для раскрытия преступной деятельности и другие негласные следственные действия. Но они требуют больших интеллектуальных усилий и времени», — считает Виталий Касько.
Давид Сакварелидзе, в свою очередь, убежден, что украинские коррупционеры охотно пойдут на сделку со следствием, когда поймут, что у них нет политического прикрытия. «Зачем тому же Мартыненко сотрудничать со следствием, если ему Администрация президента гарантирует, что он избежит наказания в суде, — говорит он. — Наказание тогда станет неизбежным, когда будет единая правовая политика, в которую вовлечены следствие, гособвинение и суд».
