Причиной последней эскалации боевых действий стало желание Владимира Путина сформировать собственную повестку дня в общении с новым президентом США Дональдом Трампом, у которого пока нет никакой позиции относительно ситуации на Донбассе. Об этом в интервью Realist’у рассказал координатор группы «Информационное сопротивление» Дмитрий Тымчук. По его словам, обострив ситуацию на фронте, Россия хотела показать, что именно украинская сторона нарушила Минские соглашения, для чего провела спланированную операцию на информационном, политическом и военном фронтах. Попытки дискредитации Украины будут продолжаться и дальше, считает Тымчук. Вместе с тем, несмотря на пассивность боевиков в продвижении на Запад — они даже не пытались это делать — украинская армия показала свою готовность отразить любую атаку российско-террористических войск.
— Последним громким событием, связанным с войной на Донбассе, стала ликвидация одиозного боевика Михаила Толстых (Гиви). Как Вы полагаете, чьих это рук дело?
— Мы еще в октябре прошлого года (сразу после убийства Моторолы) говорили о том, что Гиви — не жилец. Этот прогноз базировался на конфликте между Гиви и Александром Захарченко (главарь «ДНР»). Этот конфликт был настолько явным, что даже их подчиненные говорили о том, что Захарченко в конце концов прикажет отправить Гиви вслед за Моторолой. Собственно говоря, это и произошло. Кроме того, Гиви начал демонстрировать излишнюю самостоятельность, что Захарченко очень не нравилось. Примером может послужить ситуация, когда осенью прошлого года Захарченко отдал приказ Гиви о смене позиции (передислокации тренировочного лагеря «Сомали»), а тот его практически открыто послал. Когда Гиви убрали, сразу стало понятно, что это дело рук Захарченко.
— Почему?
— Это был для него практически идеальный момент. Детективная история с ранением Гиви в боях под Авдеевкой и слухи о том, что он-де сбежал, бросив позиции, создавали ситуацию, при которой и «киевская хунта» аплодировала бы такому развитию событий, и местные боевики не испытывали бы сожаления.
— А версия об украинской диверсионно-разведывательной группе (ДРГ)?
— Она стала накрываться медным тазом сразу после своего рождения, учитывая обстоятельства, при которых было совершено покушение. А вот версия, что убили свои же — вот она ложится идеально. Единственный прокол состоит в том, что из Гиви слепили образ героя, а на деле получается, что парнишка оказался вовсе не героем, а скорее, наоборот. Но для Захарченко, который решает свои вопросы прагматично, этот пропагандистский имидж не является чем-то важным.
— Кто же будет следующим?
— А вот по поводу следующего возникают вопросы. Тех, из кого лепили иконы — их практически не осталось. А те, кто остался, — полностью управляемы Захарченко. Поэтому возникают две кандидатуры — Александр Ходаковский, который давно мешает Захарченко и второй — сам главарь «ДНР». Александр Ходаковский давно находится в оппозиции к Захарченко и открыто его критикует, поэтому Захарченко давно отдал бы приказ его ликвидировать. Но тут вступают в силу ограничители в лице российских кураторов, которым Ходаковский нужен в качестве противовеса. Если его не станет, то у Захарченко наступит последняя стадия мании величия. Так что убрать Ходаковского не позволит прежде всего ФСБ.
— А что по поводу самого Захарченко?
— Он стал объектом торга, как и Плотницкий (главарь «ЛНР» Игорь Плотницкий. — R0). Их можно вытаскивать на арену, когда Москва станет торговаться с Киевом по поводу реализации различных пунктов Минских соглашений. Уже пошли вбросы по поводу того, что начались торги вокруг более компромиссных фигур.
Такая смена может быть на руку Владимиру Путину, мол, он разрешает поменять шило на мыло, но при этом все это выглядит, как уступка со стороны России. А если сейчас убрать Захарченко или Плотницкого, то объекты для торга исчезают. Кого сейчас нового не назначь, потребуется пару лет, чтобы он набрал вес. Но даже если такая компромиссная фигура и найдется, возникает вопрос, а кто же тогда будет принимать участие в местных выборах, если Киев вдруг на них пойдет. Есть два комплекта кандидатов. Первый — это ветераны «ополчения» с резко антиукраинскими взглядами. Второй комплект — это более мягкие кандидатуры, люди, которые не замарались в военных преступлениях и не отметились антиукраинскими заявлениями. Но все они завязаны на Захарченко. То есть существует множество аргументов, почему сейчас его убирать не надо. Так что лучший вариант для Захарченко — хорошая пенсия и гарантии личной безопасности на территории России.
— Вернемся к боям под Авдеевкой. Почему возникло такое обострение?
— Я бы не оперировал только Авдеевкой, хотя именно там были наиболее активные бои. Если посмотреть сводки за тот период — ситуация обострилась на всей линии фронта и даже на тех его участках, где в последние месяцы было тихо. Я рассматриваю ситуацию в более глобальном плане. Сначала выступила «легкая конница» в лице пророссийских сил в Европе, которые пытались продвигать законопроекты, направленные на снятие санкций с России и обвиняли Украину в срыве Минских соглашений. Потом такие же процессы начались внутри Украины — вспомним историю со статьей Виктора Пинчука в Wall Street Journal. А когда началось военное обострение — подключилась «тяжелая артиллерия» в лице официальных представителей Кремля, которые начали вопить о том, что Украина уничтожает мирных жителей Донбасса и пытается при этом выклянчить иностранную помощь. То есть это была масштабная, хорошо спланированная операция, которую провели на информационном, дипломатическом и военном фронтах. Учитывая расклад сил в Европе и США, это была попытка Владимира Путина сформировать повестку дня для Дональда Трампа и европейских сил, потому как из разговора с Трампом Путин понял, что у него отсутствует какая-либо четкая позиция по Донбассу. И было бы неплохо показать, что ответственность за срыв Минских соглашений лежит на Украине, а все, что происходит у нас, — всего лишь внутренний конфликт.
— По итогам боев, какие можно сделать выводы относительно боевых возможностей противоборствующих сторон?
— Даже по сравнению с боями под Дебальцево два года назад наша армия выросла. Сейчас боевики не ставили задачу рваться вперед и создавать «котлы». Если бы у них получилось отогнать наши войска подальше от Авдеевки, это бы их вполне устроило. Но даже такое «прощупывание» показало, что украинская армия готова к каким-либо масштабным операциям со стороны российско-террористических войск. У нас работала система управления. Таких ситуаций, как во времена Дебальцево, когда россияне «клали» связь, и мы были бессильны перед средствами РЭБ, сейчас уже не возникало. Кроме того, исчезла проблема распределения полномочий — командиры всех уровней начали брать на себя ответственность за принятие решений. То же самое можно сказать и об уровне подготовки и морально-психологическом состоянии личного состава. Раньше наши войска довольно легко поддавались панике, а сейчас на передовой находятся контрактники. Это не просто «пушечное мясо», которое набирали во время первой и второй волн мобилизации. Теперь люди мотивированы, они имеют определенный уровень подготовки. Такого разгрома, как под Иловайском или повторения дебальцевских событий уже не будет.
— А каковы реальные потребности ВСУ на сегодняшний день?
— Мы сможем выполнять задачи без массовой закупки новых образцов бронетехники. Я лично большой сторонник того, чтобы все новые разработки шли на вооружение украинской армии. Но в ситуации, когда один танк «Оплот» стоит, как пять модернизированных Т-64, которые тоже могут выполнять боевые задачи в зоне АТО, то с экономической точки зрения, конечно же, лучше модернизировать Т-64. Намного серьезнее обстоит проблема со средствами связи, хотя, безусловно, она намного лучше той, которая у нас была в 2014 году. То же самое можно сказать и о беспилотных летательных аппаратах (БПЛА). Войска насыщаются тактическими БПЛА, но говорить, например, об ударных беспилотниках либо аппаратах, которые могли бы работать не на уровне взвода-роты, а на уровне бригады, нам пока не приходится. Какой-нибудь украинский Predator (американский ударный беспилотник MQ Predator) нам тем более пока светит. И это касается всех высокотехнологичных систем вооружений. Есть проблема и с артиллерийскими боеприпасами. Например, если к БМ-21 «Град» боеприпасов у нас достаточно, то с теми же «Ураганами» и «Смерчами» уже возникают вопросы. И конечно, наша мечта — это получить собственный оперативно-тактический ракетный комплекс.
— А если взять российско-террористические войска — они что показали по сравнению с тем же Дебальцево?
— Я бы не сказал, что у них что-то кардинально поменялось. Хотя нет, сильно изменилась система обеспечения. Если раньше они работали так сказать «с колес» и у них была довольно жиденькая ремонтная база для восстановления поврежденной техники, то сейчас в этом отношении они работают хорошо. Появились места складирования боеприпасов, а ремонтная база стала на голову выше. Даже если поставки из России вдруг прекратятся, они еще долгое время смогут вести полноценные боевые действия за счет запасов.
— Тогда давайте смоделируем ситуацию. Чего ждать дальше?
— Я думаю, Путин и дальше будет гнуть свою линию. То, что он уже сделал — это только первая часть широкомасштабной операции по формированию собственной повестки дня. Сейчас идет сбор подписей под обращением во все международные инстанции по поводу различных военных и экономических «преступлений», якобы совершенных нашей страной. Начиная с разрушенного жилья и заканчивая «пытками» и «убийствами». То есть все, что они смогут нам приписать. Они пойдут на что угодно для того, чтобы дискредитировать Украину, а потом, когда будем поставлены, так сказать, в нехорошую позу, Путин выедет на белом коне и начнет рассказывать, как дальше реализовывать Минские соглашения.
— Существует ли сейчас угроза широкомасштабного вторжения российских войск?
— Дай Бог мне не ошибаться, но я думаю, что нет. С военно-политической точки зрения Путину сейчас нет смысла проводить какие-то крупные операции и ставить под угрозу тот план, о котором мы говорили выше.
— Каковы возможные сценарии освобождения Донбасса?
— В настоящее время и Украина, и ее зарубежные партнеры видят только мирный диалог и политико-дипломатическое решение проблемы. Сейчас идет речь о том, чтобы признать подконтрольные ОРДЛО территории оккупированными, подобно Крыму, а также закрепить за Россией статус агрессора и возложить на нее ответственность за то, что происходит на оккупированных территориях, как того требует международное право. И параллельно нужно говорить о деоккупации, то есть выработать соответствующую последовательность действий. Например, если мы говорим о проведении местных выборов, то они ни в коем случае не должны проходить в присутствии российских войск…
— В то же время посол Германии в Украине Эрнст Райхель в одном из недавних интервью допустил и эту возможность…
— В принципе нужно внимательно читать Минские соглашения. Они выписаны таким образом, что позволяют делать и такие заявления… На самом деле, Минские соглашения — это филькина грамота. Мы же предлагаем сделать их юридическим документом, через соответствующий закон Украины.
— То есть мы будем давить на Россию юридически и политически, чтобы она вывела свои войска?
— Только так оно и может сработать. Например, согласно международному праву, страна, у которой оккупировали территорию, не может проводить выборы. Для этого, как минимум, нужно обеспечить работу органов юстиции, работу избирательных комиссий, присутствие политических партий, органов правопорядка и национальных медиа, освещающих ход избирательной кампании. Всего восемь критериев. И пока они не будут выполнены, ни о каких выборах не может быть и речи. А самый первый шаг — это обеспечить вывод российских оккупационных войск и взятие границы под контроль. Но для этого нужно получить информацию, какие именно войска там находятся, сколько вооружений и техники у них есть. Весь этот процесс может занять несколько лет.
— Военный путь освобождения территорий не рассматривается в принципе?
— Ну, мы видим, что наши партнеры категорически против силового решения проблемы, поэтому исходим из существующих реалий.
— А какой может быть позиция НАТО в этом отношении? Можем ли вообще на них как-то рассчитывать?
— Мы видим только политическую поддержку. Практическая помощь будет заключаться в реформировании Вооруженных сил, чтобы мы поскорее перешли на стандарты НАТО в системе управления и организации деятельности войсками. Эти стандарты были «обкатаны» в десятках вооруженных конфликтов. Это самое эффективное из всего того, что существует сегодня в мире в военном деле.
— А к чему может привести усиление военного присутствия НАТО в Восточной Европе?
— Мы понимаем, что три батальонно-тактические группы НАТО и десяток БТГ, о существовании которых рапортует Россия, — это несоизмеримые вещи. То есть действия НАТО также нужно рассматривать как политический сигнал России — это не те силы, которые реально могли бы противостоять танковым армадам Путина.