Программы восстановления Украины позиционируются как благо для инвесторов и подрядчиков, но за кулисами они рассматриваются как испытание с высокими ставками, которое покажет, можно ли прозрачно и эффективно управлять масштабной международной помощью. Об этом пишет Игорь Попов, эксперт Аналитического центра "Объединенная Украина", в своей статье для The Gaze. Эта версия публикации является переводом на украинский язык.
Когда говорят об восстановлении Украины, чаще всего представляют масштабные строительные площадки и выровненные фундаменты – и это ошибочно. На самом деле, вопрос послевоенной реконструкции Украины не сводится к возвращению к довоенному состоянию: речь идет о создании новой страны, способной функционировать в современной геополитической и экономической среде.
Конференция в Риме, запланированная на 10-11 июля 2025 года, должна стать не формальностью, а стартовой площадкой для принятия тех политических, институциональных и юридических решений, которые определят успех восстановления в течение следующего десятилетия.
Ожидание от конференции в Риме
Ожидания Рима не должны ограничиваться очередным объявлением финансовых обязательств. Киев рассматривает URC 2025 как момент, когда Запад наконец-то сможет продемонстрировать долгосрочную стратегию поддержки: речь идет не только о траншах на текущие нужды, но и о механизмах, которые будут гарантировать поступление средств и частных инвестиций в течение не одного, а не менее пяти-десяти лет.
Именно поэтому будут раздаваться два ключевых тезиса. Во-первых, восстановление должно быть неотъемлемой частью евроинтеграционного процесса: зарубежные доноры должны поддержать пакеты реформ, необходимые для вступления в ЕС, от антикоррупционной судебной реформы до цивилизованных механизмов госзакупок.
Во-вторых, нужны инструменты страхования инвестиций в военных рисках : без такой зонтичной защиты агрессивный капитал более ответственных фондов будет оставлять Украину в стороне, опасаясь потерь от ракетных ударов или саботажа. Именно на эти сигналы Киев делает ставку: готовность Запада взять на себя не просто единовременные обязательства, а гарантировать прозрачность и предсказуемость объемов финансирования, которыми будет обладать как государство, так и бизнес.
Заключительное решение Римской конференции не может игнорировать вопросы замороженных российских активов. Украинская делегация, возглавляемая вице-премьер-министром Алексеем Кулебой, планирует добиться двух шагов: прежде всего, регулярного пересчета процентного дохода от этих активов в бюджет Украины — такие решения уже приняты в ЕС и G7, но до сих пор покрывают лишь малую часть нужд послевоенного восстановления.
Во-вторых, Киев потребует создания правовых основ для конфискации самих резервов Центрального банка России, когда для этого будут необходимы международно-правовые основания. Без этого обсуждения конференция превратится в сбор деклараций о дружбе, а не на конкретный план действий.
Иностранный опыт – использование активов Хусейна и Каддафи
После падения режима Саддама Хусейна около $1,7 млрд активов было «введено в государственный доход» Ирака в 2004 году, еще $0,9 млрд найдено непосредственно в личных фондах диктатора. Эти средства были направлены на ремонт критической инфраструктуры и развитие экономики. В Ливии же LIA (Ливийский инвестиционный фонд) с активами $70 млрд до сих пор остается частично замороженным из-за внутренних политических споров. Для Украины важным уроком является необходимость создания прозрачной, независимой международной структуры управления российскими активами по образцу иракского Development Fund for Iraq, где ключевые доноры, ООН и МВФ выступают гарантом легитимности решений.
Оценка ущерба и потребности на восстановление инфраструктуры
Однако даже самые обещания Западных столиц не будут иметь смысла, если не выполним главный шаг — четкую оценку масштабов разрушений. По данным Киевской школы экономики, прямой материальный ущерб уже превысил 170 миллиардов долларов — и эта цифра растет ежемесячно. Однако эти $170 млрд — только верхушка айсберга: Совместная оценка убытков и потребностей RDNA4, подготовленная Всемирным банком, ЕС, ООН и украинским правительством, показывает, что общие потребности в восстановлении и модернизации достигают более $520 млрд в течение следующих десяти лет.
Главная причина: речь не только о замене разрушенных мостов и больниц, но и об их кардинальном переосмыслении в соответствии с современными вызовами. Строительство новых дорог в западных регионах должно происходить с учетом стандартов ЕС, повреждены энергетические объекты с учетом рисков новых ударов.
Именно поэтому украинская сторона отказывается от возвращения к 2021 году: оно ведет только к восстановлению слабых мест и старых схем. В то же время восстановление должно стать катализатором строительства новой экономической архитектуры. Это предполагает, с одной стороны, создание специализированных индустриальных парков и логистических хабов, которые по примеру польских или чешских технополисов будут привлекать иностранные компании, а с другой — сочетание этих инвестиций с программами релокации отечественного бизнеса с прифронтовых территорий.
Нередко на конференциях по восстановлению говорят только о дорогах — но настоящей движущей силой станет появление современных кластеров переработки аграрных отходов или металлолома, а также мощных экопредприятий, которые будут работать по принципу циркулярной экономики. В эту модель должно активнее входить государство: оно формирует правила игры и обеспечивает прозрачный надзор в Prozorro, а частный капитал в свою очередь вносит инновации и высокие скорости реализации проектов.
Источниками финансирования такой архитектуры могут стать не только иностранные гранты и кредиты, но и доходы от российских активов, замороженных в разных юрисдикциях. В Европе и Северной Америке уже работают механизмы монетизации процентного дохода, а Канада и США открыли путь конфискации частных средств олигархов.
Впрочем, опыт Ирака и Ливии показывает, что без четкой международной координации любая инициатива рискует затянуться на годы. Ирак после 2003 сумел ввести в государственный доход первые миллиарды долларов активов Саддама лишь благодаря тесному взаимодействию Coalition Provisional Authority, Всемирного банка и ООН.
Ливия же до сих пор не получила основную часть своего фондового состояния из-за внутренних споров. Украина должна сделать выводы из этих кейсов: обеспечить создание международного механизма совместного управления активами РФ и обсудить формат, при котором все доноры и ключевые институции (ООН, Совет Европы, Международный валютный фонд) станут гарантом надлежащего использования средств.
Параллельно с этим необходимо активизировать и завершить работу над Международным реестром убытков. Цифровая платформа, созданная Советом Европы, уже содержит десятки тысяч случаев повреждений и потерь — от разбитых школ до разрушенных жилых кварталов. Однако реестр должен стать не архивом боли, а экономическим кейсом для будущего судебного или компенсационного процесса: данные должны быть четко классифицированы, юридически обоснованы и готовы к постепенному импорту в международные судебные институты, включая Международный суд ООН и ЕСПЧ. Только тогда Украина сможет предъявить Москве четкий список претензий с точными цифрами и сроками их реализации.
Украина формирует прозрачный и подотчетный механизм работы фондов восстановления
В конце концов ни одна система управления средствами не сработает без прозрачных институтов национального уровня. Фонд восстановления, обсуждаемый в Риме, должен стать примером такой прозрачности. Не «черные ящики», а открытые порталы, типа Ukraine Recovery, подотчетные Советы доноров, регулярные аудиты от Счетной палаты и НАПК, а также независимые проверки от международных аудиторских корпораций. Ведь даже если Запад выделит сотни миллиардов, недоверие или коррупция превратят их в потерянное время и ресурсы.
В результате Украина предстанет перед выбором: либо получит шанс превратиться в современное европейское государство с качественно новыми инфраструктурой, экономикой и институтами, либо растянет процесс восстановления на десятилетия, сохранив советские подходы к управлению и старые слабые места.
Конференция в Риме – это не финиш, а старт большой работы, где важнее не количество обещаний, а их качество и способность к реализации. И главная ответственность за это лежит не только на Киеве, но и на каждом западном правительстве, которое готово брать на себя политические и финансовые обязательства. В этом смысле URC 2025 – шанс показать, что послевоенное восстановление в Украине может стать не только испытанием, но и символом нового порядка вещей в Европе.
Такова должна стать новая архитектура восстановления: не декларации на бумаге, а система взаимодействия, объединяющая политику, экономику и право в одну прочную конструкцию для создания успешной и устойчивой Украины.