Существует достаточно авторитетное академическое мнение, что внешняя политика государства определяется его географией, в частности — соотношением сил с соседями. Мир, контуры которого вырисовываются из хаоса последних лет, разрушенного доверия, международных институтов и правил игры, похоже, будет принимать это мнение за аксиому.
Чтобы быть успешной в таком мире, внешняя политика должна быть максимально свободна от иллюзий и опираться на оценку потенциальных противников и союзников с точки зрения взаимной выгоды или игры с нулевой суммой.
Сто лет назад уже было что-то похожее. Глобальные геополитические изменения, сопровождавшие завершение Первой мировой войны, создали исключительно сложную стратегическую обстановку. Тогда украинское руководство в его калейдоскопически меняющихся ипостасях перепутало местами сильные и слабые стороны государства, не смогло создать целостной стратегии и в результате запомнилось поражениями, обиженной риторикой и дипломатией просящих. Все это в большой степени справедливо и по отношению к Украине сегодняшней. В конце концов, списать политические метания и торговлю внешним курсом на сложных и вредных соседей всегда проще, чем понять, как с ними лучше сосуществовать. Когда в 1919 году, через год после подписания мира с Германией на условиях фактической передачи страны в распоряжение Четверного союза, Украина направила делегацию в Париж на мирную конференцию, где решались судьбы послевоенного мироустройства, ее там никто не ждал. Идея украинской государственности воспринималась скептично большинством тех, от кого зависело принятие решений. Это могло вызывать что угодно, но не удивление.
Аргументы о недальновидности Европы и исторической справедливости вряд ли были 100 лет назад более убедительны, чем сегодня. Недальновидной оказалась в итоге сама Украина.
Сегодня мы уверенно идем тем же путем, часто игнорируя прагматические интересы других, уповая на совершенно неуместный романтизм, обвиняя и пытаясь манипулировать. Построить внятную внешнюю политику на настойчивых просьбах вступить в НАТО и обвинениях в адрес соседей не получится. У нас был шанс сыграть на российской угрозе, когда она действительно казалась европейцам и американцам большой, но в итоге вся «игра» свелась к просьбам денег и поиску путей получения выгоды из ситуации. Повторение ошибок прошлого века настолько упорное, что возникает вопрос: уроки истории выучены настолько хорошо или настолько плохо?
Мало что из случившегося за последние четыре года произошло в нашу пользу. Вселенная посылает нам больше рисков, чем возможностей, что, конечно, тоже неслучайно. Сегодня стратегическая обстановка, в которой Украине предстоит принимать решения, в очередной раз становится сложнее. Резкие шаги Трампа усиливают спрос на Россию в Европе. Цена, которую Кремлю придется заплатить за полноценный возврат России в круг великих держав, существенно снижается. Что мы будем делать с такой перспективой? Рассказывать европейцам о том, что они забыли о своих же ценностях?
Нам нужен план на случай, если молчаливое принятие оккупации Крыма все-таки состоится, Россия уйдет с Донбасса, а повестка дня ее отношений с Западом станет максимально прагматичной. В таких условиях наша риторика — как и призывы делегации УНР в Париже в свое время — не будет никому интересной. План должен быть тоже прагматичным.
В его основу стоит положить достижимые цели, отделив жизненно необходимые (например, построение дееспособного и эффективного государства) от целей инструментальных (таких как, скажем, вступление в ЕС). Дальше придется определяться с ценой: к примеру, Украина как эффективное государство нужна далеко не всем, в том числе и не всем в самой Украине. Вступление в НАТО, постконфликтное управление на Донбассе, возвращение Крыма и все остальное — имеет цену, которая распределится между разными получателями. Нам вообще не помешало бы глубже понять: редко что дается бесплатно. За общую неэффективность, бедность и непрофессионализм придется рано или поздно расплачиваться. Непонимание этого факта приводит к бестолковым и дорогостоящим социальным экспериментам, результатом которых становится постоянное снижение шансов Украины достичь своих целей.
Скажем, несмотря на всю героическую риторику, потери и драмы, сегодня мы дальше от работающей демократии или от членства в НАТО, чем были десять лет назад. При общей деградации управления будет очень сложно создать отдельно взятую эффективную внешнюю политику.
Нам также стоит трезвее смотреть на международную обстановку и риски, которые она создает. Упрощенная картина мира, в которой есть злодей в облике России и вечные друзья — балтийские страны, Грузия или Польша, будет играть с нами злые шутки. Россия действительно долго будет ключевой угрозой, но мотивы и цели ее поведения лучше все-таки понимать глубже, чем на уровне разговоров об имперском мировоззрении или менталитете. В этом смысле нам полезно учиться у тех же европейских государств прагматичности и умению смотреть на Россию без лишних идеологических предрассудков. Этот же подход полезен и в отношении всех остальных. К сожалению, пока Украина не достигла того уровня общности ценностей и институтов, на котором могла бы рассчитывать на серьезную поддержку «просто так». Кавычки говорят о том, что страны с общими ценностями поддерживают друг друга — даже если не обязаны это делать — потому что это выгодно. Украину, которая далека от демократических ценностей и европейского идеала правового государства, поддерживать будут с оговорками, слабо и, возможно, недолго. Нам по-прежнему никто ничего не должен.
Пока мы строим внешнюю политику на очень сомнительном допущении о том, что нас любят, а Россию боятся (а потому должны помогать), мир становится все более эгоистичным. Такой мир все чаще будет спрашивать, зачем помогать Украине и где выгодный баланс сдерживания/сотрудничества с Россией. Потеря территорий, ослабление транзитного потенциала, сокращение населения — все это буквы, из которых может сложиться слово «поражение».