Россия больше не может считаться сверхдержавой, но ее реваншистская политика раскачивает международный порядок, пишет американский журнал Foreign Policy.
С середины XIX века до середины XX столетия «германский вопрос» был cамым крупным и серьезным геополитики. Ответ на него дал Отто фон Бисмарк, объединив земли «железом и кровью». Таким же вопросом геополитики XXI века может оказаться «российский вопрос».
Сегодня Россия занимает центральное место в глобальной повестке дня. Это лишь одна из немногих великих евроазиатских империй, которые простирались в Азию по земле, а не морю. Российская Федерация до сих пор раскинулась от Калининграда до Владивостока, хотя Советский Союз и умер поразительно спокойной смертью 25 лет назад.
В своей последней книге о мировом порядке Генри Киссинджер противопоставил четыре эволюционирующих и несовместимых концепции международного порядка: американская, европейская, китайская и исламская. Место России в этой реальности неоднозначно.
Россия — сила наименее заинтересованная в порядке. Президент России Владимир Путин, несомненно, будет отрицать это. Он будет утверждать, что лучшая схема для великих держав — взаимно уважать свои сферы влияния и внутренние политические разногласия. С другой стороны, Россия явно более остальных готова использовать новые инструменты кибервойны.
То, что Россия пыталась влиять на процесс выборов в США, уже даже не ставится под сомнение. Российские хакеры успешно получили доступ к электронной почте Национального комитета Демократической партии. Вопросы вызывает то, какую помощь кампания Трампа получала из Москвы. Тем не менее, этот спор порождает больше тепла, чем света. Во-первых, нет ничего нового в российских попытках повлиять на западные выборы: такие «психологические операции» проводились спецслужбами обеих сторон еще во время «холодной войны».
Реальный вопрос в том, почему российское правительство так стремится повлиять на выборы в пользу Трампа. России отчаянно нужен был более дружелюбный к ней президент, чем Клинтон. Вмешательство Москвы в американскую политику отражает не ее силу или прозорливость, но слабость и зависимость от тактики «гибридной войны».
Трудно сказать, когда может быть разрешен «российский вопрос». Но рефрейминг международного порядка на основе сотрудничества, а не тупика в Совете Безопасности, ставит вопрос по-новому. Будет ли Россия сотрудничать с другими великими державами? Или останется противником международного порядка? Возможно, Путин выберет последний вариант. В конце концов, система, при которой цена на нефть держится в районе $ 100 за баррель, а не $ 50, предпочтительнее той, при которой разворачивается конфликт на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
Однако, если это и есть цель стратегии России, то трудно понять, как долго Пекин и Москва смогут сотрудничать в Совете Безопасности. Пекин нуждается в стабильной добыче нефти и низких ценах на нефть настолько, насколько России нужно обратное. Из-за недавних разногласий со США Россия помогла расширить экономическое влияние Китая в Центральной Азии. Однако и там существует потенциальный конфликт интересов.